Куклу плёл и тихо пел.
Понял я, в чём смысл совета!
К цвету цвет. Так до рассвета.
Вот она — моя девица!
С ней хочу я обручиться!
Нужно оживить девицу.
Огласи на всю столицу
И на всю страну указ.
Знаю, волхвы есть у нас».
Царь подумал, повздыхал,
Писаря к себе призвал.
И на площади указ
Огласили в тот же час:
«Если кто-то из народа,
Независимо от рода,
Хоть бродяга, хоть скорняк,
Оживлять цветы мастак,
Пусть приходит во дворец!
Подпись: царь ваш и отец!
И приписка: этот знахарь,
Будь пастух он или пахарь,
Вправе требовать в уплату
Хоть хрустальную палату,
Хоть боярский знатный чин!
Так решил царевич-сын!»
Все плечами тут пожали:
«Вот задачу нам задали!»
«Не для нас такое дело!»
Быстро площадь опустела.
Вскоре в небе громыхнуло,
Что-то, падая, сверкнуло,
Вихрь пронёсся по палатам,
Появился пред Евпатом
Старичок. И молвил он:
«Здравствуй, царь! Я волхв Тотсон.
Осчастливить хочешь сына?»
«Да, — ответил царь. — Кручина,
Вижу я, им завладела.
Это, знаешь ли, не дело.
Раньше было, кем гордиться:
И с врагом в степи сшибиться,
И сходить в ночной дозор,
И уладить в думе спор
Успевал наследник мой,
А теперь он сам не свой!
Оживи-ка, волхв, девицу!
Дам тебе хоть холст, хоть птицу,
Хоть зерна мешок большой.
Главное, чтоб ты домой
Унести мешок тот смог.
Мне не жалко, видит бог».
«Нет нужды тревожить птицу.
Я пришёл поднять девицу, –
Отвечал ему старик. –
Вот, смотри…» И в тот же миг
Пала к волхву на ладонь
Брошь, сияя как огонь.
Не спеша в косу девицы
Шип невиданной вещицы
Волхв воткнул. Опять блеснуло.
В небе гулко громыхнуло.
Все цветы преобразились,
В шёлк и бархат превратились,
Золотом шитья искрясь,
И… девица поднялась.
«Это Веста, — волхв сказал. –
Счастья вам». И в миг пропал.
Глава вторая
ПРЕЛЬ И ЛЕНЦА
Солнце нежно землю греет.
Флаг страны на спице реет.
Стража млеет в медных латах.
В думских мраморных палатах
Совещаться гости стали.
«В бабки мы не доиграли! –
Громко молвил цезарь Рима. –
Все бросали кости мимо,
Но не я! А приз большой!
Пусть свершится главный бой!»
«Мы наладили засады, –
Молвил следом царь Эллады. –
Завтра, пронеслась молва,
Прилетят тетерева».
«Мне, — сказал правитель Буга, –
Очень нравится севрюга».
«Да, севрюга — верх всех мер!» –
Согласился царь Шумер.
«Мне по нраву сладкий манник, –
Заявил им царь Германик. –
Главный пир не за горами.
Прослывём мы простаками,
Если поспешим домой.
Кто не дружит с головой?
Кто живёт в краю похожем?
Здесь раздолье. Здесь мы можем
Зайцев погонять по полю,
Да поесть севрюги вволю».
«Остаёмся!» — все решили
И на завтрак поспешили.
А царевны, кто тайком,
Кто, притопнув каблуком,
В короба всё побросали,
Да уехали в печали.
*
Завтрак был усладой малой,
А к обеду в гридне алой
Царь устроил пир горой
В честь невесты молодой.
Весте так сказал Илья:
«Свет ты мой, как счастлив я!
И врагов страны мы били!
И по золоту ходили!
Люд пленённый расковали!
Леших далеко прогнали
Во главе с кривой Ягой!
Только радости такой
До сих пор не ведал я!
Жизнь не в радость без тебя!»
И всерьёз, и для забавы
Пушки грохнули с заставы.
Вслед за ними шум подняли
Все осадные пищали.
Флот прошёл по водной глади.
И петрушки смеха ради
В бой пошли на кулачках,
Да ушли все в синяках.
Гости пьют за мир да лад,
За невесту — сущий клад,
А затем за урожай,
За торговый путь в Китай,
За охоты и за мёд,
И за набожный народ.
Здравицы не иссякают.
Слуги ловко подливают
В винные пустые чаши,
И несут поджарки, каши,
Караваи да соленья,
Да медовые печенья.
Гости к вечеру вспотели.
(Ну, ещё бы! Столько съели!)
Стали спорить, сняв короны,
У кого богаче троны,
Чьи красавицы милее,
У кого вино хмельнее,
Кто учил певца Баяна,
Где границы Индостана?
*
Прелю что-то спать не спится,
Дома что-то не сидится.
Топнул он, взмахнул руками…
И помчался над полями