Пробужденный от прекрасных грез той электрической искрой, какая всегда пробегала по его телу, когда к нему прикасалась мадемуазель Анжелика, он обернулся, перевел глаза с разъяренного лица тетки на свою собственную руку и с ужасом увидел, что в руке этой зажата половина огромного ломтя хлеба, щедро намазанного свежим маслом и покрытого куском сыра.
Мадемуазель Анжелика испустила крик ярости, Питу — стон ужаса. Анжелика подняла крючковатую руку — Питу опустил голову; Анжелика вооружилась случившимся поблизости веником — Питу выронил бутерброд и, не тратя времени на объяснения, обратился в бегство.
Два сердца поняли друг друга и согласились в том, что между ними не может быть ничего общего.
Мадемуазель Анжелика вошла в дом и заперла дверь изнутри на два оборота. Питу, которому скрип в замочной скважине показался запоздалым ударом грома, припустился еще быстрее.
Сцена эта привела к последствиям, которых не могла предвидеть мадемуазель Анжелика и тем более не ждал Питу.
V
ФЕРМЕР-ФИЛОСОФ
Питу мчался так, словно за ним гнались все черти ада, и вмиг выбежал из города.
Обогнув угол кладбища, он едва не уткнулся носом в круп коня.
— О Боже! — произнес нежный голосок, хорошо знакомый Питу. — Куда вы так спешите, господин Анж! Вы так нас напугали, что Малыш чуть не закусил удила.
— Ах, мадемуазель Катрин, — воскликнул Питу, отвечая не столько девушке, сколько собственным мыслям, — ах, мадемуазель Катрин, какое несчастье, Господи, какое несчастье!
— Иисусе! Вы меня пугаете, — сказала девушка, останавливая коня посреди дороги. — Что такое стряслось, господин Анж?
— Стряслось то, мадемуазель Катрин, — отвечал Питу, словно жалуясь на величайшую несправедливость, — что я не буду аббатом.
Однако мадемуазель Бийо встретила эту весть вовсе не так, как ожидал Питу; она покатилась со смеху.
— Вы не будете аббатом? — переспросила она.
— Нет, — отвечал Питу горестно, — выходит, что это невозможно.
— Что ж! Значит, вы будете солдатом.
— Солдатом?
— Конечно. Стоит ли огорчаться из-за такого пустяка? Я-то уж было подумала, что у вас скоропостижно умерла тетушка.
— Ах! — сказал Питу с чувством. — Для меня она все равно что умерла: она выгнала меня из дому.
— Простите, — сказала Бийота с хохотом, — значит, вы даже не можете ее оплакивать — а это бы вас так утешило.
И Катрин расхохоталась еще громче, снова изумив Питу.
— Но разве вы не слышали: она выгнала меня из дому! — воскликнул бывший школяр в отчаянии.
— И что с того! Тем лучше, — отвечала Катрин.
— Хорошо вам смеяться, мадемуазель Бийо; у вас, должно быть, очень веселый нрав, если чужие беды вас совсем не трогают.
— А кто вам сказал, что я вас не пожалею, господин Анж, если с вами приключится настоящая беда?
— Вы меня пожалеете, если со мной приключится настоящая беда? Но разве вы не знаете, что мне не на что жить?
— А я вам опять скажу: тем лучше.
Питу ничего не понимал.
— Но что же я буду есть? — спросил он. — Ведь должен человек что-то есть, а я и так всегда голоден.
— Выходит, вы не хотите работать, господин Анж?
— Работать? А кем? Господин Фортье и тетушка Анжелика тысячу раз твердили мне, что я ни на что не годен. О, если бы меня отдали в учение к плотнику или каретнику, вместо того чтобы готовить меня в аббаты! Решительно, мадемуазель Катрин, решительно надо мной тяготеет проклятие!
И Питу в отчаянии всплеснул руками.
— Увы! — посочувствовала девушка, знавшая, как и все в округе, горестную историю Питу, — вы во многом правы, дорогой господин Анж, но… Отчего бы вам не сделать одну вещь?
— Какую? — воскликнул Питу, готовый уцепиться за совет мадемуазель Бийо, как утопающий хватается за соломинку, — какую, скажите?
— У вас, кажется, был покровитель?
— Да, господин доктор Жильбер.
— Вы, должно быть, дружили с его сыном, ведь он тоже учился у аббата Фортье?
— Еще бы! Больше того, я несколько раз спасал его от взбучки.
— Так отчего бы вам не обратиться к его отцу? Он вас не оставит.
— Вот беда-то! Я бы непременно к нему обратился, если бы знал, где его искать; но, быть может, это известно вашему отцу, мадемуазель Бийо: он ведь арендует свою ферму у доктора Жильбера.
— Я знаю, что доктор наказал отцу пересылать одну часть арендной платы в Америку, а другую вносить на его счет парижскому нотариусу.