— А где его схватили?
— В Гавре, лишь только он сошел на берег.
— Откуда тебе это известно?
— Я получил от него письмо.
— Из Гавра?
— Да.
— И схватили его тоже в Гавре?
— В Лильбоне.
— Послушай, мальчуган, не дуйся на меня и расскажи мне подробно все, что знаешь. Я клянусь тебе, что либо кости мои останутся гнить на площади Бастилии, либо отец вернется к тебе.
Себастьен взглянул на фермера и, видя, что тот говорит совершенно искренне, смягчился.
— Дело вот в чем, — сказал он, — в Лильбоне отец успел нацарапать карандашом на книге несколько слов:
«Себастьен, меня схватили и везут в Бастилию. Терпи, надейся и трудись.
P. S. Меня схватили, потому что я боролся за свободу.
Мой сын учится в коллеже Людовика Великого, в Париже. Умоляю того, кто найдет эту книгу, во имя человечности передать ее моему сыну: его зовут Себастьен Жильбер».
— И что произошло с книгой? — спросил Бийо, задыхаясь от волнения.
— Он вложил между страниц золотую монету, перевязал книгу шнурком и выбросил в окошко.
— И?..
— И ее нашел местный кюре. Он выбрал самого крепкого юношу из своей паствы и сказал ему: «Оставь двенадцать франков своей голодающей семье, а другие двенадцать франков возьми себе и ступай с этой книгой в Париж к бедному мальчугану, у которого отца схватили из-за того, что он слишком сильно любит народ». Юноша прибыл в Париж вчера в полдень и отдал мне книгу отца — вот откуда я знаю, что отец арестован.
— Ну и дела! — сказал Бийо. — Это немного примиряет меня со священниками. К несчастью, не все они таковы. А где этот отважный юноша?
— Отправился вчера вечером в обратный путь; он надеется сберечь для своих родных пять франков из двенадцати, которые взял на дорогу.
— Как это прекрасно, Жильбер, как это прекрасно! — сказал Бийо, плача от радости. — О, какой добрый у нас народ, ведь правда, Себастьен?
— Теперь вы знаете все.
— Да.
— Вы обещали вернуть мне отца, если я вам все расскажу. Я рассказал; подумайте, как сдержать слово.
— Я уже сказал, что спасу его или погибну. А теперь покажи мне книгу.
— Вот она, — отвечал мальчик, доставая из кармана «Общественный договор».
— А где письмо твоего отца?
— Вот здесь.
— Можешь не беспокоиться, — сказал Бийо, поцеловав строки, начертанные доктором. — Я иду в Бастилию, чтобы вернуть тебе отца.
— Несчастный! — сказал ректор, беря руки Бийо в свои. — Как же вы проникнете к государственному преступнику?
— Захватив Бастилию, тысяча чертей!
Несколько гвардейцев рассмеялись. В одно мгновение смех охватил всю толпу.
— Да что же такое эта Бастилия, скажите на милость? — взревел Бийо, окинув толпу сверкающим от ярости взглядом.
— Камни, — сказал один солдат.
— Железо, — сказал другой.
— И огонь, — добавил третий. — Берегитесь, старина, он жжется.
— Да, да, он жжется, — повторила устрашенная толпа.
— Ах вот как, парижане, — возопил фермер, — ах вот как! У вас есть кирки, а вы боитесь камней; у вас есть свинец, а вы боитесь железа; у вас есть порох, а вы боитесь огня! Трусливые парижане! Подлые парижане! Парижане, созданные, чтобы прозябать в рабстве! Тысяча дьяволов! Найдется здесь хоть один храбрый человек, который пойдет со мной и Питу на приступ королевской Бастилии?! Я — Бийо, фермер из Иль-де-Франса. За мной, вперед!
Отвага внушила Бийо самые возвышенные слова.
Толпа, трепеща от возбуждения, забурлила, закричала: «На Бастилию! На Бастилию!».
Себастьен вцепился было в рукав Бийо, но тот мягко отстранил его.
— Дитя, — спросил он, — какое слово стоит последним в письме твоего отца?
— «Трудись», — отвечал Себастьен.
— В таком случае трудись здесь, а мы пойдем трудиться там. Только наш труд будет состоять в том, чтобы рушить и убивать.
Юноша ничего не ответил ни бросившемуся ему на шею Анжу Питу, ни фермеру; он стоял, закрыв лицо руками, а затем вдруг начал биться в таких сильных судорогах, что его пришлось унести в школьную больницу.
— На Бастилию! — крикнул Бийо.
— На Бастилию! — крикнул Питу.
— На Бастилию! — повторила толпа.
И все двинулись в сторону Бастилии.
XIII
КОРОЛЬ ТАК ДОБР, КОРОЛЕВА ТАК ДОБРА
Теперь, с позволения читателей, мы расскажем об основных политических событиях, происшедших с того времени, как в нашей предыдущей книге[26] мы покинули французский двор.