– Ну хорошо, ступай.
Медная проволока в городе оказалась дешевле, чем в деревне, так как арамонские торговцы сами делали закупки товаров в Виллер-Котре. За две дюжины силков Питу заплатил три су. Одно су он возвратил тетке.
Столь неожиданная честность прямо-таки растрогала старую деву. На миг она даже заколебалась, не оставить ли племяннику это неистраченное су. Но, к несчастью для Питу, кто-то расплющил эту монетку молотком, и в темноте она могла бы сойти за два су. М-ль Анжелика решила, что грех отказываться от монеты, которая может принести сто процентов барыша, и опустила ее в карман.
Питу заметил колебания тетки, но не удосужился их проанализировать. Ему и в голову не могло прийти, что его тетя Анжелика способна подарить ему су.
Он принялся за изготовление силков.
Утром он попросил у м-ль Анжелики мешок.
– Зачем тебе? – осведомилась старая дева.
– Нужно, – кратко ответил Питу. Он был полон таинственности.
Мадемуазель Анжелика выдала ему требуемый мешок, положив туда кусок хлеба с сыром, который должен был послужить племяннику, уходящему спозаранку на Волчьи вересковища, завтраком и обедом.
Сама же м-ль Анжелика начала день с того, что ощипала дюжину малиновок, каковых предназначила себе на завтрак и обед. Двух дроздов она отнесла аббату Фортье, а четырех оставшихся продала трактирщику, хозяину «Золотого шара», который заплатил ей по три су за штуку и пообещал в дальнейшем брать по такой же цене столько дроздов, сколько она принесет.
Тетушка Анжелика возвратилась домой, исполненная ликования. Поистине с появлением Питу на ее дом снизошла небесная благодать.
«Да, – думала она, поедая малиновок, которые оказались жирными, как садовые овсянки, и нежными, как лесные жаворонки, – правильно говорят, что ни одно доброе дело никогда не останется без награды».
Вечером вернулся Анж, притащив восхитительно набитый мешок. На сей раз тетя Анжелика караулила его не за дверью, а на пороге, и встречен мальчик был не затрещиной, а гримасой, которая могла бы с натяжкой сойти за улыбку.
– А вот и я! – объявил Питу, входя в дом с уверенностью, свидетельствующей, что совесть его чиста и день он провел не зря.
– Ты и мешок! – поправила тетя Анжелика.
– Да, я и мешок, – согласился Питу.
– И что же у тебя в нем? – с любопытством поинтересовалась тетя Анжелика, протягивая к нему руки.
– Буковые орешки[26], – сообщил Питу.
– Буковые орешки?
– Ну, конечно. Вы же понимаете, тетя Анжелика, что если бы папаша Ла Женес, лесник на Волчьих вересковищах, увидел, как я без мешка брожу по его участку, то задал бы мне вопрос: «Что ты тут делаешь, побродяжка?» Не говоря уж о том, что он заподозрил бы меня. А вот если бы он задал вопрос, что я тут делаю, увидев меня с мешком, я ответил бы: «Собираю буковые орешки. Это что, запрещено?» – «Нет». – «А если не запрещено, так чего вы ко мне цепляетесь?» Так что у папаши Ла Женеса не было бы никакого права приставать ко мне.
– Выходит, бездельник, ты весь день собирал буковые орешки, вместо того чтобы ставить силки! – возмутилась тетя Анжелика, запутавшаяся в хитростях племянника и решившая, что кроликов ей теперь не видать.
– Вовсе нет, собирая орешки, я ставил силки, и лесник все время видел, что я занят своим делом.
– И он тебе ничего не сказал?
– Нет, сказал: «Передай поклон своей тете Питу». Он вроде славный человек, этот папаша Ла Женес.
– Ну, а как же кролики? – осведомилась тетя Анжелика, которую ничто не могло сбить с главной мысли.
– Кролики? Луна восходит в полночь, а в час я пойду погляжу, не попалось ли что.
– Куда пойдешь?
– В лес.
– Как! В час ночи ты пойдешь в лес?
– Ну да.
– И не боишься?
– А чего бояться?
От храбрости Питу тетя Анжелика пришла в восторг, сравнимый разве с изумлением от его рассуждений.
Действительно, Питу, как всякое дитя природы, не имел даже представления о тех надуманных опасностях, которые так пугают городских детей.
В полночь он вышел из дому и проследовал вдоль кладбищенской ограды, ни разу даже не взглянув на нее. Невинный ребенок, даже в мыслях никогда не оскорбивший ни бога, ни людей, он боялся мертвых ничуть не больше, чем живых.
Он опасался одного-единственного человека, и этим человеком был папаша Ла Женес; поэтому из предосторожности Питу сделал крюк и прошел мимо его дома. Окна и ставни в нем были закрыты, свет погашен, однако Питу, чтобы убедиться, что лесник дома, а не на участке, залаял по-собачьи, причем проделал он это с таким совершенством, что Ронфло, такса папаши Ла Женеса, поддалась на обман, залилась лаем и, приникнув носом к щели под дверью, принялась жадно втягивать воздух.
26
Для читателей, которые хуже нас знакомы с лесным кодексом, поясняем, что буковые орешки – это плоды бука. Из них получается неплохое масло, и для бедняков они являются своего рода манной, которая два месяца в году падает им с неба. –