Муж сумел унять ее страхи, когда проснувшаяся память подсказала молодой графине, что принц Конде или его сообщник, с которым они вместе плели заговор, подослал к ней шпиона. Жоффрею хотелось видеть в этом простое совпадение — ведь чаще всего именно так и бывает, хотя мы и склонны это отрицать.
Неужели заговорщики воспримут всерьез слова тринадцатилетней девочки, еще не утратившей детской наивности?.. Но даже если и так — то происшедшее потом уменьшило опасность заговора. Мазарини победил. Ему уже больше не нужна та старая история с ядом, чтобы защититься от вчерашних врагов.
Однако спустя некоторое время, когда Анжелика только отлучила Флоримона от груди, муж как-то утром небрежно произнес:
— Мне не хотелось бы вас принуждать, но я буду рад, если каждое утро вы станете принимать это во время еды.
Он разжал кулак, и Анжелика увидела на его ладони маленькую белую пастилку.
— Что это такое?
— Яд… Ничтожно малая доза.
Анжелика посмотрела на мужа.
— Чего вы боитесь, Жоффрей?
— Ничего. Но я сам использую этот метод и нахожу его превосходным. Человек постепенно привыкает к яду.
— Вы думаете, что меня собираются отравить?
— Я так не думаю, моя дорогая… Просто я не верю в целебную силу рога единорога.
Затем пришло приглашение на королевскую свадьбу.
Оно вызвало бурю самых противоречивых эмоций, но Анжелику переполняли лишь радость и воодушевление при мысли о том, сколько приятных открытий и увеселений подарит им это путешествие. Однако были и те, кто смотрел на это событие иначе.
Но постепенно все вокруг осознали, насколько важно подписать договор и заключить мир, истинной гарантией которого станет династический брак между королем Франции и испанской инфантой.
Вельможи из числа французской знати, которые были приглашены на церемонию бракосочетания на манер старого призыва ost du prince[43], подтверждали таким образом свою верность и преданность монарху. Жоффрей решил, что сам он обязан этой честью вмешательству своего давнего противника — архиепископа Тулузского, который сопровождал кардинала Мазарини к границе.
Готовясь к знаменательному событию, мессир и мадам де Пейрак переехали в Бокер, город на берегу Роны. Жоффрей привез из Лиона известного торговца, за которым тянулся целый караван. Лучшие шелка города пошли на туалеты для молодой графини. Новые наряды были необходимы не только для того, чтобы блистать на многочисленных церемониях, сопровождающих свадьбу, но и для встречи августейших супругов, когда состоится их триумфальный въезд в столицу.
Анжелика с мужем собирались ехать в Париж вместе с королевским двором.
Молодой графине казалось, что двух карет, трех повозок и пары груженых мулов будет недостаточно для их многочисленного багажа.
Хотя и этот кортеж был довольно внушительным.
Итак, они покинули Тулузу ранним утром, до наступления жары.
Разумеется, Флоримон тоже отправился в путешествие вместе с кормилицей, няней и негритенком, который должен был веселить малыша, превратившегося в пышущего здоровьем пухленького ребенка с прелестным личиком маленького испанского Иисуса — черноглазого и кудрявого.
Незаменимая служанка Маргарита ехала в одной из повозок, присматривая за гардеробом своей госпожи. Куасси-Ба пошили три ливреи — одну великолепнее другой, — и тот, преисполнившись важности, словно визирь, восседал на коне, таком же черном, как его кожа.
Кроме того, с ними ехали верный слуга Альфонсо, четыре музыканта, включая любимца Анжелики скрипача Джованни, и некий Франсуа Бине[44], цирюльник, без которого Жоффрей де Пейрак никогда не пускался в путь. Слуги, служанки и лакеи дополняли кортеж, впереди которого двигались кареты Бернара д'Андижоса и де Сербало.
Взволнованная и поглощенная связанными с отъездом хлопотами Анжелика едва не пропустила момент, когда они покидали предместья Тулузы. Карета почти преодолела мост через Гаронну, как вдруг молодая женщина вскрикнула и высунулась в маленькое окошко.
— Что с вами, моя милая? — спросил ее Жоффрей де Пейрак.
— Я хочу еще раз взглянуть на Тулузу, — ответила она.
Анжелика рассматривала раскинувшийся на берегу реки розовый город с устремленными ввысь стрелами соборов и непреступными башнями ажурных колоколен. Внезапная тревога сжала ей сердце.
44
Историческая личность, известный парижский парикмахер, мастер по изготовлению париков, служил Людовику XIV.