— Мама, мы идем гулять? — спросил Флоримон.
— Мы возвращаемся к тете Ортанс.
— Мы увидим Баба? — так он называл Барбу.
— Да.
Флоримон захлопал в ладоши. Всю дорогу он восхищенно смотрел по сторонам.
Толкая тачку по улицам, на которых грязь смешалась с талым снегом, Анжелика не могла оторвать глаз от двух детских лиц. Судьба этих хрупких существ, прижавшихся друг к другу под покрывалом, свинцовой тяжестью лежала на ее плечах.
Небо над крышами было ясным, без единого облачка. Но этой ночью, скорее всего, не должно быть заморозков, ведь оттепель продолжалась уже несколько дней, и у бедняков, которым нечем топить, появилась надежда.
На улице Сен-Ландри Барба громко вскрикнула при виде Флоримона. Ребенок протянул к ней ручки и крепко обнял.
— Господи, мой ангелочек! — пробормотала служанка.
Ее губы дрожали, а в глазах стояли слезы. Она, не отрываясь, смотрела на Анжелику так, словно перед ней стоял призрак, явившийся с того света. Сравнивала ли она женщину с суровым, исхудалым лицом, одетую беднее, чем она сама, с той дамой, что несколько месяцев назад постучала в двери их дома? А Анжелика спросила себя, видела ли Барба со своей мансарды костер на Гревской площади…
Приглушенный возглас, донесшийся с лестницы, заставил Анжелику обернуться. Ортанс с подсвечником в руке, казалось, окаменела от ужаса. Позади нее на лестничной площадке появился Фалло де Сансе. Он был без парика, в халате и вышитом ночном колпаке. Сегодня у него был врач. При виде свояченицы у него от страха отвисла губа. После бесконечно долгих минут молчания Ортанс с трудом подняла дрожащую руку.
— Убирайся вон! — сказала она бесцветным голосом. — Слишком долго твоя проклятая семья обреталась под моей крышей.
— Замолчи, дура! — Анжелика пожала плечами.
Она подошла к лестнице и подняла глаза на сестру.
— Я уйду. Но прошу тебя принять невинных детей, они ведь не могут причинить тебе зла.
— Вон! — повторила Ортанс.
Анжелика повернулась к Барбе, сжимавшей в объятиях Флоримона и Кантора.
— Я поручаю их тебе, Барба, добрая моя девочка. Вот, возьми деньги, это все, что у меня осталось, и покупай детям молоко. Кантору кормилица не нужна. Он любит козье молоко…
— Убирайся! Убирайся! ВОН! — все громче вопила Ортанс.
Она принялась топать ногами.
Анжелика подошла к двери. Оглянувшись, последний взгляд она бросила не на детей, а на сестру.
Свеча, дрожавшая в руке Ортанс, отбрасывала пляшущие тени на ее искаженное лицо.
«Неужели, — подумала Анжелика, — это с ней мы высматривали, как призрак Белой дамы, с вытянутыми вперед руками, проходит по залам нашего замка Монтелу? И прижимались друг к другу, дрожа от страха в нашей огромной кровати…»
Анжелика вышла и закрыла за собой дверь. На мгновение она остановилась, глядя, как один из клерков, взобравшись на табурет, зажигал большой фонарь над конторой мэтра Фалло де Сансе.
Затем повернулась и пошла по улицам Парижа.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Ночной Париж
Глава 22
Парижская ночь. — Великий Кесарь, король оборванцев, готовится к встрече с подданными на кладбище Невинных. — Гнилой Жан рыщет по городу. — Грязный Поэт, устроившись между копыт бронзовой лошади, наблюдает, как мимо него проходят бандиты. Среди них — Весельчак и Родогон-Египтянин
НАСТУПИЛА оттепель, и этой ночью в Париже слышится звон капели.
Тает снег на крышах и в желобах. Даже желтая луна кажется мокрой.
В ее медовом свете раскачивается на Гревской площади новый повешенный. Бьют куранты на городской Ратуше, и наступает час молитвы. В своей лавке колбасник с Гревской площади молится вместе с женой и детьми перед маленькой статуей Святой Девы, пристроенной между двумя окороками.
«Помолимся, — говорит он, — чудные дела творились сегодня, женушка. Да будет милостив Господь ко всем этим казненным».
Крысы грызут стены или проворно перебегают грязные улицы под ногами запоздавших прохожих, которые вскрикивают и хватаются за шпаги.
Паре состоятельных горожан, которая, ежась от боязни перед обступившей их темнотой, выходит из театра Бургундский отель, Форфан-Тюльпан услужливо предлагает посветить дорогу. Он проводит их до Королевской площади[73] и получит несколько монет, если только по пути им не встретится какой-нибудь головорез из той же шайки, что и сам Форфан. Тогда вдвоем они ловко освободят парочку от лишнего груза плащей и кошельков, а затем под ручку отправятся к кладбищу Невинных, куда их позвал король нищих — Великий Кесарь.