Вход тогда на детский сеанс стоил десять копеек.
Это был уникальный кинотеатр.
Ленка грызла сухари, а я, запустив руку ей под платье (она сидела справа), трогал ее так, как нравилось мне, не ей. Анжелика сидела еще правее и, видимо, думала, что да к чему. Зал был разделен ассиметрично проходом, вот эта древняя планировка: три слева, шесть справа.
Там показывали хорошее кино. Помню фабулу: чуваки пытались построить вертолет с педальным приводом. Зашло, как говорят теперь.
Потом мы, скинув тапки, хохоча, бегали друг за другом, как идиоты. Помню, шел дождь. Я прижался к Ленке, притянул ее бедра к своим, — да, весьма было приятно, не то чтобы потискать девочку восьмилетнюю, а попросту прижать ее к себе. Было очень хорошо, притиснувшись к попе девочки, потихоньку спустить. Чего я тогда не понял. Да и Ленка тоже.
Я любил наблюдать, как Анжелика сикает. Ей это тоже явно нравилось. Как еще можно объяснить сюжет следующей истории: застыдившись (как мне показалось тогда — теперь-то я понимаю, что это была игра), подруга временно перестала показывать мне письку. В течении нескольких дней я был весьма расстороен, потеря этой красоты была нерадостна. А я ведь знал, что́ там у нее под платьем. Такие сладенькие милые миниатюрные губки.
Как-то раз Анжелика отправилась в туалет. Это было типичное курортное деревянное строение, не вдохновляющее, мягко говоря, дизайном. Я выждал некоторое время, сделал, так сказать, лаг, затем прошествовал в том же направлении, якобы находился не при делах. Девочка, справляя нуждишку, не закрыла дверь (когда я позже спросил ее, почему она так сделала, Анжелика промотивировала свой поступок тем, что ей не нравился запах), и сев боком, а не прямо, пустила золотистую струйку мочи. «Ай», — сказала.
Это была, конечно же, провокация.
Так она понимала эротику.
Мы забрались в раздевалку втроем (у меня возникла весьма оригинальная идея, что нужно не просто войти в нее, а подползти, ориентируясь по направлениям юг — восток — север. На западе не было никого, так что мне пришлось сделать какой-то фетиш — воткнул веточку засохшего растения.)
Мы забрались в металлическую раздевалку (краска давно облупилась) и тут же спустили трусы до колен.
Ленка тут же начала теребить курок. Как же ей было в самый раз, ее не насиловали всеми этими «Пионерскими зорьками» и прочими проблемами суровых северных ленинградских людей. Она просто там жила, в своем Краснодарском крае, подрачивая потихоньку и почему-то в некоторой степени завидовала нам. Север, как говорится, Север, а Юг… Или как там у классика?
Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им никогда… Есть другие варианты.
Ленке, конечно, все это было до пизды (в глубоком смысле). Все бы не так уж и плохо, но она тогда не понимала еще, что такое пизда. То есть попросту не придавала данному вопросу значения. А это было в некоторой степени даже интересно.
Писька у нее была замечательная, я думаю, просто шедевр; сэр Киплинг слегка отдыхает.
Сейчас я расскажу вам совсем уж фантастическую историю. Хотите, считайте меня Хоттабычем, выдирающим волосок из бороды, хотите, считайте недобросовестным топтателем батонов. История весьма извращенческая и, предупреждаю, людям относительно правильного миропорядка (или его схемы в голове) читать следующего не нужно. Предупредил вас.
Так вот, был, так сказать, еще один сеанс. Это произошло на одном из курортов.
Анжелика в коротком сером платьице (я предупредил!) сидела на кровати, сдвинув вместе обнаженные ножки. Трусиков на ней не было. То ли она стеснялась, то ли валяла дурочку, то ли трусы были в стирке. Так или иначе, голенькая писька девочки была мне видна, и я любовался ей — этими мяконькими крошечными губочками. Но не это интересовало меня. Я задумался о ножках школьницы начальных классов и, выпростав членик из брюк, стал водить концом по босым конечностям отличницы. О, как ее пальцы были фантастически приятны — никакие пальцы ног так называемой женщины не смогут сравнится с этим детским впечатлением. Наверно… Не знаю.