— Пропустите нас через Доп, — сказал он после обычных приветствий. — Мы на крымцев идем.
— Ты, Мазак Батырь, скажи нам, чего вас так мало и почему Аюка не пришел? — спрашивали донцы. — Вы ж, наверное, царский указ получили.
— Аюка свое дело делает, нас послал четыре сотни. Про указ не знаю, — ответил Батырь.
— Оставайтесь с нами, Азов брать будем, — предлагали казаки.
— Нет, мы городов брать не умеем. Пустите нас на ваш берег, мы на крымцев пойдем.
Казаки посовещались:
— Пусть идут, от татар прикрытие будет.
— Переправляйтесь, — разрешил Самаренин.
Пока калмыки переправлялись, боя не начинали, чтоб суеты лишней не было и чтоб калмыков, пока они плывут, под удар не поставить.
Ночь прошла спокойно. Зато с утра ударили по башням из пушек. Анжелика чуть не вывалилась из телеги от страшного грохота и ударной волны. Ей заложило уши, она почти оглохла. Пушки били и били. «О, господи, когда ж это кончится?» — думала Анжелика и не знала, куда деваться.
Обе башни заволокло дымом. Но и у турок были пушки, и они стали отвечать. Страшный визг чуть не вдавил Анжелику в сено, на котором она лежала; резкий толчок, грохот и снова визг и свист — соседняя телега была разбита в щепки. Еще несколько взрывов сотрясли лагерь. Прибежал Мигулин, взвалил Анжелику на плечо и бегом понес за какой-то холм.
— Лежи здесь, здесь не достанет…
Анжелика уже подумывала сбежать, пользуясь неразберихой и стрельбой, но не знала, что потом делать. Прибежал Гришка, который зазевался и просмотрел, как Мигулин уносил Анжелику.
— Я уж думал, что опять сбежала. «Ну, думаю, убьет меня Корнила».
Бомбардировка и ответная стрельба из башен продолжалась не долго. По лагерю началось странное, непонятное для Анжелики движение. Казаки побежали куда-то за лагерь, оттуда донеслось конское ржание, топот и поднялись тучи пыли. Снова прибежал Мигулин, сказал Гришке:
— От Азова к башням подмога идет. Сейчас отражать будем.
Они подхватили связанную Анжелику под мышки и под колени и так же бегом понесли в сторону не успевшего еще уйти артиллерийского транспорта.
— Пусть тут полежит, — сказал Мигулин взваливая ее на телегу. — Тут безопаснее. Ты ж гляди, сторожи.
— Слышишь, Михаил? У нее нож, — заметил Гришка.
— Пусть будет. Это я ей дал…
Мигулин, придерживая саблю, помчался за лагерь и вскоре исчез в клубах пыли. Оттуда одна за другой показались конные сотни. Осеняемые знаменами и бунчуками, они прорысили мимо обоза и, рассыпаясь, поскакали куда-то в сторону Азова на звук далекой стрельбы.
Гришка, очень жалея, что сражение началось без него, какое-то время злобно смотрел на Анжелику, а потом не выдержал, взбежал на холм и оттуда, поминутно оглядываясь на пленницу, стал наблюдать за боем.
Оглушенная, растерянная Анжелика потеряла ощущение времени. Она не помнила, давно ли находится в обозе, давно ли лежит связанная на телеге с сеном. Все казаки, приставленные к обозу, убежали сражаться, лишь одноглазый старик да двое или трое самых молодых волновались неподалеку на холме, вместе с Гришкой наблюдая за сражением.
И вдруг Анжелика заметила, что от хвоста обоза крадется меж телегами какая-то фигура. Она замирала и перебежками перебиралась от воза к возу, от телеги к телеге, все ближе и ближе. «Что это? Кто это может быть? Турецкий шпион?» — думала Анжелика, с беспокойством наблюдая за приближающимся человеком. Из-за надвинутой шапки трудно было рассмотреть лицо, согнутая фигура, желание остаться незамеченным лишало возможности определить рост и возраст. Анжелика хотела позвать казаков, стоявших на холме, но не решилась — они могли не услышать, а она могла бы привлечь к себе внимание, и Анжелика решила подождать.
Странная фигура приближалась, двигаясь все медленнее и чего-то высматривая. Анжелике показалось, что этот «кто-то» ищет ее. Как бы ни было, но человек подкрадывался ближе и ближе. «Да уж не граф ли это?» Нет, это был не граф. Низко надвинутая меховая шапка приподнялась над бортом соседней телеги, странно знакомое лицо показалось, и Анжелика встретила полный ненависти взгляд. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Фигура с кошачьей грацией метнулась в сторону, обходя телегу. «О, боже! Это жена Мигулина, у нее нож…» Анжелика рванулась, но веревка, связывающая ее, была прочной, ни разорвать, ни разрезать ее рывком она не смогла. Жена Мигулина подбегала, занося нож. Сделав еще несколько судорожных движений, Анжелика рванулась изо всех сил, перевалилась через борт тележного ящика и повалилась на землю. В то же мгновение нож мигулинской жены твердо стукнул о доски телеги». Она хочет меня убить!» — Анжелика вскочила, еще раз попыталась разорвать или разрезать веревки, не неудачно, и она бросилась бежать.