— Располагайтесь, маркиза, садитесь вот сюда, здесь вам будет удобно, — усаживал Анжелику юный граф.
— Если вы не возражаете, я посажу с собой рядом свою девушку, — вспомнила Анжелика.
— О, да. Разумеется, — граф выскочил из кареты и легким движением, будто играясь, подсадил, почти забросил внутрь, крепко тиснув, раскрасневшуюся Жаннетту.
«Бабник…» — оценила его Анжелика. Вместе с Жаннеттой она села лицом против движения кареты, граф с сестрой разместились напротив. Карета тронулась. Эльжебета с бесцеремонностью барышника рассматривала маркизу и служанку, но вскоре утомилась, зевнула, прикрыв перчаткой проглянувшие за бордовыми губами мелкие ослепительно белые зубы и такие же бордовые десны. Граф рассеянно улыбался, нисколько не смущаясь затянувшимся молчанием. Взгляд его скользил по сидящим напротив женщинам, полу, потолку… Видно было, что он непоседлив и явно томится медленным движением кареты. Анжелика в несколько секунд внимательно рассмотрела его. Ей понравились светлые вьющиеся волосы, загорелая, с легким румянцем кожа лица, темно-карие, «бархатные» глаза, тонкий, с горбинкой нос. Движения юноши были одновременно небрежны и изящны. В данный момент Анжелику больше интересовали его взаимоотношения с Эльжебетой. В то, что они брат и сестра, Анжелика не верила ни минуты.
Эльжебета, несомненно, была старше графа, но все-таки моложе Анжелики, и маркиза честно призналась себе в этом. Отношения между Эльжебетой и графом носили отпечаток простоты и легкой небрежности, а иногда и насмешки, который бывает между действительно близкими людьми, и тем не менее это были совершенно разные люди, если в графе виделось несомненное благородство, и Анжелика легко могла представить его в свете, то томная Эльжебета могла блистать там лишь в качестве куртизанки. Впрочем, Анжелика поймала себя на том, что думает о красавице с предубеждением.
Наскучавшись в безмолвии, граф завел легкий разговор о погоде, природе. Карета переправилась через полузасыпанный овраг, медленно и осторожно, сопровождаемая и поддерживаемая солдатами, перекатилась по недостроенному мосту через реку. Слева и справа за окнами кареты проплывали светящиеся под лучами солнца сосновые стволы.
«Он назвал мое имя, хотя мы с ним не знакомы, — думала Анжелика. — Он так и не спросил, куда я еду…»
— Откуда вы знаете мое имя, граф? — спросила она в лоб.
— Я несколько раз видел вас в Версале. Правда, издали, — ответил юноша. — Вас невозможно не запомнить, маркиза.
Эльжебета, чуть не задремавшая, с любопытством глянула на графа и уставилась на Анжелику. В глазах ее проявились интерес и настороженность.
— Что тебя так удивляет, Эльжуня? — спросил граф.
Эльжебета фыркнула и отвернулась к окну.
— И когда же это было? — спросила Анжелика.
— Не помню. Там принимали какого-то поела. Кажется, перса, но может быть и московита.
Эльжебета вздохнула и подкатила глаза, показывая, что подобные разговоры нагоняют на нее тоску.
— Эльжуня… — граф положил свою ладонь ей на руку.
«Да, несомненно, она его любовница», — подумала Анжелика.
Опровергая эту догадку, граф стал рассказывать о своих детских годах, как он мечтал попасть во Францию. За уточнениями он обращался к Эльжебете, она пожимала плечами, но иногда соглашалась.
— Я был по-детски влюблен в нашу королеву Марию-Элеонору, а после этого я почему-то влюбился во Францию, во всю страну целиком…
— Франция стоит того, — поддержала его Анжелика. — А вы бывали во Франции, сударыня?
— Да… Когда-то… — ответила Эльжебета и отвернулась к окну.
Окно играло для нее роль спасительную, отворачиваясь и глядя в него, она выходила из разговора.
Понемногу Анжелика увлеклась разговором. Граф оказался остроумным собеседником, он так и сыпал анекдотами, перемежая их рассказами о местных достопримечательностях, легендах и поверьях. Арсенал его рассказов был неисчерпаем.