Два последующих дня Анжелика напропалую кокетничала со слегка растерявшимся графом. Эльжебета следила за ними тяжелым взглядом. Невнимание графа к своей персоне полковница, видимо, компенсировала по ночам. Граф заметно побледнел. К полудню, когда солнышко пригревало, его начинало клонить в сон. Но как старый боевой конь при звуках трубы, он преображался при появлении Анжелики.
Увлекшись этим своеобразным поединком, они почти не обратили внимания на то, что пересекли границу. Бородатые стражники монотонными голосами расспросили их, не везут ли они в Россию чего-либо запрещенного, и разрешили ехать дальше. И лишь подъезжая к показавшемуся за Днепром, опоясанному мощными крепостными башнями городу, Анжелика вспомнила: «Мы в России…»
Глава 5
В отличие от каменной Западной Европы, Россия оказалась страной, построенной из дерева. Города состояли из кучи деревянных изб, опоясанных деревянной же стеной. Одной искры достаточно было, чтобы обратить все в пепел. Второй особенностью, бросившейся в глаза Анжелике, было то, что Россия оказалась страной лесной по преимуществу. Вся страна казалась обширным лесом, кое-где расчищенным под жилье и пашню. Впечатлительная маркиза не могла удержать своего восторга от того вида, какой представила ей весенняя Россия, вида громадного ярко-зеленого сада, наполненного бесчисленным множеством певчих птиц. На протяжении многих миль все вокруг пело, свистело и стрекотало. Но как ни прекрасен был вид цветущей лесистой страны, преобладание леса имело и невыгодные стороны: сырость, обилие вод, болот — все это страшно затрудняло проезд; целые участки дороги были замощены деревом, часто — гнилым. На привалах приходилось раскладывать костры, опасаясь от комаров и мошек. Дикие звери не раз пересекали дорогу, пугая лошадей. Там же, в глубинах леса, таились страшные русские разбойники, о чем путешественников не раз предупреждала малочисленная стража населенных мест.
Деревеньки к югу от Смоленска, куда ехала вдова-полковница, изначально были приданым матери ее покойного мужа, полковника Ольшанского.
— Доход от них совершенно незначительный, — рассказывал граф. — Я подозреваю, что все это дело рук мошенника-управляющего. У нас обычно руки не доходят пересчитать и ободрать таких мерзавцев кнутом, но здесь дело идет о благосостоянии сестры…
— Тетки, — поправила его Анжелика, благо Эльжебета была далеко и не могла слышать их разговор.
— У нас обычно не принято обращать много внимания на хозяйство, — продолжал, не смутившись, граф. — Да и навыков нет. В Польше благородными и родовитыми мы именуем тех, чьи родители никогда не были в рабстве ни у ремесла, ни у торговли, но были над ними судьями и начальниками. Хотя и среди нас появляются люди, которым выгода слаще, чем добродетель, но мало, и мы их… не любим.
— Разве обязательно их противопоставлять?
— Что именно?
— Выгоду и добродетель. Торговля может быть честной, она обогащает государство, деньги оборачиваются, бедняки могут получить работу…
— Остановитесь, маркиза! — воскликнул граф. — Этак мы дойдем до оправдания ростовщичества.
— Но банковское дело так же необходимо…
— Да ростовщиков надо карать строже, чем воров, — в запальчивости перебил ее юный граф.
— Подозреваю, что вы сильно пострадали от заимодавцев, — рассмеялась Анжелика.
— О, если бы не это!.. — вырвалось у графа, но он опомнился и замолчал.
— У вас большие долги? — поинтересовалась Анжелика.
— Долгов у меня нет, — сухо ответил граф, но не выдержал и сорвался. — Зато какой ценой мне это досталось!..
— И какой же?
— Оставим этот разговор, маркиза, — сказал граф и, поклонившись, отошел к скучавшей у костра Эльжебете.
Пора было трогаться, но граф с полковницей все еще совещались. Карета, запряженная вороными, перекрывала выезд с поляны на дорогу. Анжелика, ожидая, стала у двери своего экипажа. Крис и Майгонис переминались, готовые к отправке.
Вместо того, чтобы садиться в карету, попутчики направились в сторону Анжелики. Впереди, колыхая бюстом, шла мадам Ольшанская.