— Растопите камин, — сказала Анжелика, ни к кому не обращаясь, но уверенная, что ее услышат и приказание исполнят.
Лакеи принялись разводить огонь.
— Кресло, — указала перчаткой Анжелика. — Можете идти…
Она села в кресло у камина и завороженно уставилась на рыжий огонь, лизавший поленья. Вокруг все сразу сделалось темнее.
Итак, Пейрака где-то видели. Видели недавно, слух не успели забыть. Сведения должны быть достоверными, они исходят из очень ценного источника, от женщины, на которую ставит сам Кольбер. Кольбер всегда был ей другом… По крайней мере он никогда не вредил ей…
— Я не помешаю вам, сударыня?
Голос шел со стороны зимнего сада, из-за решетки.
— Нет, Дегре, вы как нельзя кстати, — устало сказала Анжелика. — Проходите, берите кресло и садитесь рядом. Вам доставляет удовольствие залезать в форточки? Почему бы вам не нанести мне визит через парадный вход?
— На это есть веские причины, — проговорил полицейский офицер, подвигая кресло и садясь неподалеку от Анжелики. — Некоторые обстоятельства, связанные с самой высокой политикой, не позволяют мне открыто нанести вам визит. Но я не смог отказать себе в удовольствии увидеть вас, хотя бы и тайно.
— Я тоже рада видеть вас, — просто сказала Анжелика протягивая Дегре руку, которую тот, поднявшись, поцеловал самым почтительным образом.
— Вы обвели меня вокруг пальца, — сказал полицейский, усаживаясь в свое кресло, протягивая ноги и сплетал пальцы у себя на животе, — но само провидение обвело вас. Вы все там же. Вернее — здесь. Вы начинаете все сначала…
— Люди де Помпона недавно видели его. Завтра я вытрясу из Помпона душу, но узнаю…
— Люди де Помпона видели? — быстро переспросил Дегре. — Где?
— Вы сомневаетесь? — вопросом на вопрос ответила Анжелика.
— Мы с ним пользуемся разными каналами. Информация такого свойства может быть лишь секретной. Возможно, до нас она еще не дошла… А кто вам сказал, что люди де Помпона видели вашего… м-м… супруга? Нинон де Ланкло или мадам Скаррон?
— Скаррон.
— Скаррон… Скаррон… Честно говоря, было бы лучше, если б об этом вам поведала де Ланкло.
— Почему? Скаррон — ненадежный источник?
— Вовсе нет. Просто люди, стоящие за Скаррон, не привыкли делиться информацией даром. Что стоит за этим сообщением?
— А что за ним может стоять?
— Вот и я об этом думаю, — Дегре закрыл глаза, откинулся в кресле и вытянул свои длинные ноги; казалось, что он засыпает, но полицейский сосредоточенно думал.
— Итак, вы предпочли бы известия, полученные от Нинон де Ланкло, известиям, полученным от мадам Скаррон, — пыталась расшевелить его Анжелика.
— Тысячу раз, — пробормотал Дегре. — Де Ланкло, насколько мне известно, относится к вам по-дружески. А что касается мадам Скаррон, то это женщина амбициозная, ненасытная и скрытная, и я сейчас ломаю голову, сделала ли она это сама или по чьему-то наущению.
— А вы не допускаете, что это был разговор, обычный разговор между двумя старыми подругами? — насмешливо спросила Анжелика.
— Ее самая близкая подруга — маркиза де Монтеспан, — так же насмешливо парировал Дегре. — По крайней мере мадам Скаррон до сих пор так говорит.
— Вы считаете, что мадам Скаррон со временем заменит маркизу де Монтеспан? — помолчав, спросила Анжелика.
Дегре сделал презрительный жест, как будто речь шла о деле, давно решенном:
— Эти люди сами еще не подозревают, на кого они сделали ставку, — тихо сказал он. — Это человек суровый и жесткий, в ней все подчиняется расчету. Ее щепетильность всегда выгодна для ее материальных интересов. Она не лжива, но очень осторожна. Она никогда не сделает вам пакости ради удовольствия, но берегитесь встать на ее пути. Она не вероломна, но всегда готова пожертвовать своими привязанностями. Она прекрасно вооружена против всяких соблазнов. У нее нет воображения, нет иллюзий, нет сердца, у нее есть рассудок. Расчет и расчет. Я вам не завидую, сударыня, так же, как когда-нибудь не позавидую людям, которые ее теперь выдвигают.
— Чего же она хочет? Стать королевой? Постойте! — вдруг воскликнула Анжелика. — Нам с ней и с маркизой Монтеспан как-то гадали… о, боже! Неужели она поверила всерьез?!..
— Лично я вижу одну женщину, достойную быть королевой. Это вы, сударыня, — разулыбался Дегре. — Но именно поэтому вы ей никогда не будете.
— Отчего же? — притворно удивилась Анжелика.
— Двор не допустит. Монтеспан терпят, потому что она глупа, как гусыня. Но стоило ей устроить несколько необдуманных опал, натравить короля на кое-кого из придворных, и ей мигом подготовили смену, женщину, в которой, к сожалению, видят лишь ограниченность и отсутствие воображения.