— О, господи! — вздохнул опять Мигулин. — Иди уж в избу, а я посторожу…
Внутри помещения было темно, по стенам метались тени и блики. Посреди стоял один лишь стол, а вдоль стен тянулись лавки, покрытые шкурами. Стекол не было, и от постоянного сквозняка в избе чувствовалась зыбкая прохлада.
Оправившись, Анжелика присела на лавку в углу. С наслаждением сняла она теплую меховую шапку и рассыпала волосы по плечам, грязную тряпку сорвала с лица, расстегнула ворот рубахи, подставляя прохладе шею и грудь.
Тут на площади закричали:
— В поход! В поход! Разбить бочки с водкой! За пьянку — смерть! Куренные, по куреням!
В проем окна вскочил знакомый Анжелике оборванец в бархатных шароварах, в руке он сжимал факел:
— Михаил! Мигуля! Та дэ ж вин е?
Бежать, скрываться было невозможно, на маскировку не оставалось времени. Опережая взгляд казака, Анжелика поднялась, рывком разорвала рубаху, обнажая свою полную грудь, подняла и сплела над головой руки, как это делали восточные женщины, и на носках, извиваясь всем телом, двинулась навстречу опасности. Почему она сделала именно так, не знала и не задумывалась.
— Иди сюда, красавчик, я научу тебя любви, — ласково пропела она.
Казак обернулся на звук ее голоса, подскочил, как ошпаренный кипятком, и вытаращил глаза. Анжелика пританцовывала перед ним, покачивая бедрами и грудью, улыбаясь и подмигивая из-под локтя.
— Допывся… — сокрушенно сказал казак, вяло перекрестился и рухнул на пол, уронив факел.
В это время через пролом, служащий дверью, в избу шагнули Мигулин и с ним еще один запорожец. Анжелика, поднимавшая факел, замерла перед ними полуобнаженная. В глазах вошедших одновременно взметнулось изумление. Мигулин отвел взгляд и почесал согнутым пальцем кончик носа. Вошедший с ним запорожец, статный светлоусый казак с манерами начальника и владетельной особы, хищно оскалился, растеряв всю свою величественность.
— Ничего. Это бывает. Так надо, — нагло сказал ему, пришедший в себя Мигулин.
— Гляди, Мишка, дошутишься… — набросился на него запорожец. — Время такое, а то б…
— Понял. Давай о деле, — перебил его Мигулин и досадливо бросил Анжелике. — Прикройся, халда…
— Скачи до наших на Дон, — заговорил запорожец, беспрестанно оглядываясь на окна. — Там должны быть Московского царя люди. На Москве тебя знают… Расскажешь им все, что видел. Скажешь, что идут на Перекоп тысяч шесть конных да тысячи три пеших. Евсевий Шашол отказывал, хотел дождаться пушек от великого государя, но городовые люди хотели Шашола убить, кричали, кричали, что они шли не на нашу войсковую, но на Вдовиченкову славу, и кошевое войско на эти слова их все склонилось. Шашола отставили, а выбрали Вдовиченко атаманом кошевым и гетманом полевым. Я у него, святого человека, спрашивал: «Сколько на перекоп пушек брать?». А он, святой человек, мне отвечал: «Мне пушки не надобны, и без пушек будет добро; слышал я, что вы послали к царю бить челом о пушках, но та ваша посылка напрасная, от этих пушек мало вам будет проку; а если вам пушки понадобятся, который город бусурманский будет поближе и богат, в том и пушки возьмете». Понял? Но я потихоньку пару пушек возьму… Расскажи, все, как есть. Главное, что мы царю верны, и измены нет никакой. А Вдовиченко… Сам понимаешь: тут мы бессильны, как затмение на людей нашло…
— Хорошо, Лука Андреев. Это я все передам, — сказал Мигулин. — Дай мне охрану, ребят надежных. Ты ж видишь… Везу эту красотку по тайному повелению, да вот пришлось через Уманского полка земли круг дать…
— Добро, ребят я тебе дам, — подумав сказал запорожец. — И сматывайся с ней, а то как бы вас…
Заворочался и приподнялся лежавший на полу оборванец. Взгляд его был мутен. Анжелика из-за плеча Мигулина показала ему кончик языка и страшные глаза. Оборванец застонал и вновь отключился.
— Оденься, — подтолкнул Анжелику Мигулин и нахлобучил ей на голову папаху. — Давай к лошадям…
Пользуясь темнотой, выбрались с сопровождавшими их запорожцами за ворота.
— Куда вы, хлопцы? — спросил стражник.
— На ту сторону. За Днепр. Татар открывать, — отозвался один из сопровождающих.
— Куда мы? — шепотом спросила Анжелика, когда выехали за ворота.
— На Дон, — также тихо ответил Мигулин.
— Но это войско идет в поход на Крым. Почему бы нам не отправиться с ними?…
— Ну какой это поход! С таким вождем дай бог, чтоб половина обратно вернулась, — неожиданно зло сказал казак.