Возле одного из высоких двухэтажных домов Мигулин остановил коня и сказал:
— Приехали.
— Это твой дом? — спросила Анжелика, разглядывая, запрокинув голову, зарешеченные окна, кованые железные двери и ставни. — Целый форт!..
— Мой.
— И дети твои?
— Вон двое мои, — приглядевшись, сказал Мигулин.
Все дети, как по команде, обернулись, с любопытством разглядывали приехавших, но кроме любопытства на их лицах не читалось ничего.
— Слезай, пошли, — и Мигулин по высокой лестнице стал подниматься сразу на второй этаж, на опоясывающую весь дом галерею.
Выскочившая навстречу молодая, ярко одетая женщина, склонилась перед ним в поклоне. Он равнодушно кивнул ей, приподнял за плечи и движением головы указал на Анжелику:
— Она пока у нас поживет…
Встречавшая (Анжелика никак не могла понять — жена это Мигулина или служанка) выжидающе уставилась на Анжелику. Некоторое время они рассматривали друг друга и обе остались недовольны. Не вдаваясь в подробности этикета, если таковой был, Анжелика взбежала по лестнице вслед за Мигулиным, так же кивнула встречающей их женщине и вошла в дом.
Мигулин, повесив на стену саблю и шапку, морщась, стаскивал сапоги.
— Садись. Наморились…
Жена его (поскольку других женщин в доме не оказалось, Анжелика поняла, что это жена) заметалась по комнатам, стала собирать на стол, а Анжелика, откинувшись на лавке и прислонившись спиной к стене, исподтишка, сквозь полуприкрытые ресницы наблюдала за ней. Это была женщина одних с Мигулиным лет, высокая, стройная и гибкая, одетая по-азиатски, ярко, но, как показалось Анжелике, безвкусно. На ней было пестрое суконное платье, перехваченное серебряным поясом, на ногах — красные сапожки на высоком каблуке, голову венчал странный убор с рогами, вышитым кругом надо лбом, от которого до ушей свисали подвески. Волосы, видневшиеся из-под убора, пронизывались бисерными нитками. На груди бренчало ожерелье из монет. На смуглом лице ее сверкали такие же, как у Анжелики, зеленые глаза, но более мягкого, болотного тона, крыльями разлетались темные брови, хорошо очерченный нос все время трепетал ноздрями, а красивые тонкие губы постоянно поджимались, что придавало лицу настороженное, принюхивающееся выражение.
Отдохнув и перекусив с дороги, Мигулин критически оглядел Анжелику, встал и откинул крышку у одного из сундуков. Жена его напряглась у дверей, но не проронила ни слова. Мигулин вытащил и потряс в воздухе несколько женских платьев и нижних рубашек, очень цветастых, красные и зеленые сапожки, прикинул и остановился на зеленых, все это он скомкал и хотел, как в походе, бросить через комнату Анжелике, но опомнился и просто передал, положил ей на колени:
— Переоденься. Может, там кому представляться придется.
Жена его пренебрежительно фыркнула и исчезла.
Попросив обождать его, Мигулин ушел «в Войско», доложиться по начальству. Анжелика хотела переодеться, но, чувствуя, что за ней незаметно наблюдают, так и осталась на лавке с комком одежды на коленях, рассматривая внутреннее убранство дома. Весь второй этаж был заставлен лавками с наваленными на них мехами, на стенах пестрели ковры, на которых висели сабли, кинжалы, несколько ружей и пистолетов, там же, на одном из ковров непонятным образом примостилась картина фламандского мастера с фруктами, чашами и убитым зайцем, который казался настоящим.
Внимание Анжелики отвлекал постоянно усиливающийся шумок и шорох в соседней комнате. К хозяйке постоянно приходили все новые и новые соседки, все они, заявившись, заглядывали в комнату, где сидела Анжелика, несколько мгновений рассматривали ее, исчезали, и шумок усиливался. Хозяйка несколько раз заскакивала в комнату, будто бы по делу, металась по ней, не глядя на Анжелику, но как бы демонстрируя, что она здесь главная и ведет все хозяйство, а до Анжелики ей дела нет.
— Новая…
— Привез…
— Откель же?..
— А может, он магометан?..
Похоже, все решили, что Мигулин привез себе новую жену. Анжелика не стала их разочаровывать. Пусть волнуются.
Мигулин вернулся и пугнул соседок раскатистым:
— Пош-шли! Какого черта вам тут надо?
Те, злословя, рассеялись. Хозяйка, запуганная соседками, затаилась.
— Когда мы выезжаем? — спросила Анжелика, обстановка в доме Мигулина тяготила ее.
— Подождем до завтра, — ответил он. — Завтра Круг соберется. Будем решать: может, мимо Азова на стругах в море прорвемся, прямо к турецким берегам…