Наконец круг закончился. Старшина в окружении казаков пошла наискосок через площадь в войсковую избу. Анжелика, спустившись с мостков, попыталась пробраться туда же. Но караульный казак у дверей, пропускавший выборочно, увидев ее, воскликнул удивленно:
— Тю! Вот чуда!.. — сорвал с нее шапку и расхохотался.
Одним из первых, оглянувшихся на крик и хохот, оказался Мигулин.
— Ты чего здесь? Я тебе сказал где быть?.. — он оттеснил Анжелику в сторону и загородил собой.
— Я должна видеть вашего главного. Того, что был в Москве.
— Я ему о тебе уже говорил. Надо обождать.
— Я сама хочу говорить с ним.
Мигулин подумал, потом решительно сказал:
— Хорошо. Пошли.
Караульному он объяснил:
— Это маркиза заморская к Корниле Яковлеву по нужным делам.
Тот недоверчиво уставился на костюм Анжелики.
— Придуряется маленько… — успокоил его Мигулин. — Опять же от врагов…
В просторной и светлой войсковой избе шли приготовления к походу. Выбранный походным атаманом Самаренин флегматично, но весомо отдавал распоряжения:
— В верхние городки пошлите сказать, чтоб разбились на четыре части. Три б сюда шли, а четвертая осталась бы городки охранять. Но их долго ждать не будем. Турки проведать могут. Послезавтра на заре выступаем, а с верхних городков пусть догоняют.
Помощники его молча уходили выполнять распоряжения. На лицах их застыла сосредоточенная решимость. Участники необузданного круга на глазах превратились в дисциплинированных, беспрекословно повинующихся солдат.
В углу над тазиком умывался, сморкался и брызгал при этом кровью избитый Радион Калуженин. Корнила Яковлев потчевал московского дворянина и вполголоса ему рассказывал:
— Видишь, какие у нас люди и за кого стоят? Ты доложи на Москве, что все воровство идет у нас на Дону от воров-раскольников, которые у нас живут по Хопру и по Медведице, а именно от старцев разных, да от ссыльных, которые бегут на Дон из украинских городов. Кнутом битые, руки и ноги сечены, носы и уши резаны, ссылают их в новые городки по границе, а те люди объявились у нас на Дону, и воровские замыслы и смуты идут от них. При тебе вот только пришло сюда таких воров человек семь. И наши есть хороши. Вот Самойла Лаврентьев и старый казак, а держит у себя таких воров и дает им на ссуду лодки и ружья. Извести, чтоб вперед таких воров не ссылали в города, которые близ Дону, потому что они из этих городов уходят к нам на Дон, и всякое воровство и смуты начинаются от них. В кругах оспаривают царские указы и дела, ворам потакают и кричат. Мне и другим старшинам и добрым казакам говорить нельзя, потому что всех нас побьют…
Царский человек понимающе кивал и подставлял Корниле кубок.
— Корнила Яковлевич, мы к твоей милости по тому же делу, — громко сказал Мигулин. — Я тебе говорил, но вот она… Их сиятельство… сама до тебя пришла.
— Какое еще дело? Ты о чем? — досадливо обернулся Корнила Яковлев, недовольный, что его отрывают от нужного разговора.
— Да повез же я ее по воле боярина Матвеева до черниговского сотника, но сотника того не застали и на свой страх пошли за Днепр в земли польского короля, чтоб турок найти, но там… сам знаешь… то татары, то ляхи, еле отбились и вот на Дон прибежали…
— Помню… Сказано ж было ждать.
— Да ты ей сам скажи.
Корнила Яковлев задумчиво оглядел Анжелику, подумал и буркнул:
— Я по-французски не знаю.
— Валяй так, я переведу, — придурился Мигулин.
— Кхм, — прокашлялся Корнила Яковлев и громко, как глухому, стал кричать Мигулину:
— Скажи, что в поход идем. Подождать надо. Пусть у нас поживет. Здесь. В Черкасске…
Мигулин кивал и, коверкая слова, переводил на французский.
— Где ты ее разместил? — понижая голос, спросил Яковлев.
— У себя, — так же тихо ответил Мигулин.
— Вот. А после похода будем думать, — продолжал орать Яковлев и, опять понизив голос, добавил. — А если ей у тебя тесно, скажи, чтоб ко мне шла. У меня просторно. Пусть гостит, сколько влезет…
Усмехнувшись, Мигулин перевел.
— Я знаю, что вы идете в поход на турок. Возьмите меня с собой и высадите где-нибудь на турецкий берег, — сказала Анжелика.
— Чего она говорит?
— С нами просится. Говорит, чтоб на берег турецкий ее высадили.
Яковлев задумчиво покрутил ус.
— Михайла, возьмешь с собой маркизу в поход? — крикнул он через зал Самаренину.