Девицы Жиландон, прижавшись друг к другу и укрывшись за пологом, снова уснули, а Анжелика, сидя в пеньюаре, заканчивала расчесывать гребнем волосы, когда в дверь постучали. Пригласив посетителя войти, изумленная Анжелика увидела в проеме проказливую физиономию Пегилена де Лозена.
— Прелестница, а вот и я!
Он вошел на цыпочках, подняв палец.
— Вот уж совсем не рассчитывала увидеть вас, мессир де Лозен, — сказала Анжелика. — Откуда вы взялись?
— Из лагеря, конечно. Как только разносчик хлеба из деревни принес известие о вашем прибытии, я тут же направил свои стопы…
— Опять хотите навлечь неприятности на мою голову?
— Я? А что вы называете неприятностями, неблагодарная? Кстати, вы здесь одна?
— Нет, — Анжелика указала подбородком на спавших в чепцах девиц Жиландон. — Но это ничего не меняет.
— Хватит демонстрировать свою неприступность. Мои намерения совершенно чисты, по крайней мере, в отношении вас.
И он поднял к потолку взгляд мученика.
— Увы, сейчас я действую не от своего имени! Что же, не будем терять время. Отправьте куда-нибудь своих юных девственниц.
Пегилен наклонился и прошептал Анжелике на ухо:
— Здесь сам король, он хочет вас видеть.
— Король? Где?
— В коридоре.
— Пегилен, ваши шутки переходят все границы. В конце концов, вы меня разозлите.
— Клянусь…
— Вы утверждаете, будто король…
— Тсс! Тихо, умоляю вас. Его Величество хочет встретиться тайно. Вы отлично понимаете, что государь не может подвергать себя риску быть узнанным.
— Пегилен, я вам не верю.
— Это уж слишком! Избавьтесь от девиц, и вы увидите, лгу я или нет.
— Куда я их дену? Может быть, в постель к Мальбрану-Удар-Шпагой?
Анжелика встала и решительно затянула поясок пеньюара.
— Если, как вы утверждаете, король и правда в коридоре, так что же, там я его и приму.
Она вышла и в растерянности остановилась перед дворянином, стоявшим около двери.
— Мадам права, — раздался голос короля из-под серой бархатной маски. — В конце концов, этот коридор не так уж и плох. Освещен именно так, как нужно, да и нет никого. Пегилен, друг мой, не могли бы вы спуститься к подножию лестницы, чтобы остановить докучливых посетителей, если таковые появятся?
Он положил руки Анжелике на плечи. Затем спохватился и снял маску. Это действительно был король. Он улыбался.
— Не надо реверансов, мадам.
Он отодвинул ее браслеты, взял за руки и увлек к нише, где перед статуэткой тускло светилась лампадка.
— Я спешил вновь увидеть вас.
— Сир, — решительно начала Анжелика, — я уже говорила мадам де Монтеспан, что не собираюсь играть роль ширмы, на которую она столь хитроумно меня назначила, и хотела бы, чтобы Ваше Величество поняли…
— Не стоит повторяться, Безделица. Ведь вы достаточно умны, чтобы сменить тему разговора.
Анжелика молчала.
— Подумайте как следует, сейчас речь не о ширме… и это не комедия. Если бы я хотел увидеться с вами для того, в чем вы меня обвиняете, то зачем бы мне надевать маску и тщательно скрывать нашу встречу?
Этот аргумент своей неоспоримостью привел Анжелику в замешательство.
— Тогда зачем? — спросила она.
— Все очень просто, мадам. Я не думаю, что люблю вас, но вы меня очаровали. Не знаю, какой тайной властью вы обладаете, быть может, сами того не подозревая. Но я не могу забыть ваши губы, ваши глаза… не могу забыть, что у вас самые красивые ножки во всем Версале.
— Мадам де Монтеспан тоже красива. Она намного красивее меня. И она вас любит, сир. Она дорожит Вашим Величеством.
— Между тем как вы…
Анжелика в панике отвернулась. Положение казалось безвыходным. Такой бессвязный лепет достоин только испуганной мещанки.
— Сир, я замужем. Маркиз дю Плесси-Бельер — ваш друг.
Король пожал плечами и притянул ее в свои объятия.
В его зрачках вспыхнули золотые искры. Людовик, несомненно, умел очаровывать, пленять, подчинять своей власти. Когда он коснулся губами ее рта, Анжелика хотела убежать, но не смогла. Король был настойчив. Он преодолевал сопротивление сомкнутых губ, сжатых зубов. Он заставлял ее уступить, и Анжелика почти потеряла сознание, слепо подчиняясь неистовому желанию господина, никогда не слышавшего слова «нет». Их поцелуй жгучий, неутолимый, длился бесконечно. Людовик не отступал до тех пор, пока она не ответила на его страсть. Когда он отпустил ее, Анжелика чувствовала, что ее голова стала пустой. Обессиленная, со звоном в ушах, женщина прислонилась к перегородке. Ее влажные, припухшие от долгого поцелуя губы дрожали.