«Анжелина, обожаю тебя…»– проникновенно выводил Луи. А потом «Нью Орлеан Гэнг» подхватывал ритм, и Король Луи пел: «Дважды ем я антипасти, весь в твоей, красотка, власти, Анжелина… »
Пора готовить свежую пасту. В ритме музыки Анжелина разбила три яйца в центр горки из муки самого мелкого помола, принялась подмешивать муку в клейкую середину. При помощи специальной ручной машинки для пасты она превратила тесто в тончайшие длинные пластины, раскладывая одну за другой, пока вся поверхность стола не оказалась застелена ими. Потом взяла mezza luna [13]и аккуратно нарезала широкие полоски пасты для нового блюда, которое хотела попробовать. «Лазанья по-провансальски» – итальянские и французские сыры, сушеные помидоры, прованские травы и свежий базилик. На этот рецепт она возлагала очень серьезные надежды.
Анжелина начала собирать лазанью. Смешала сливочный нефшатель, рикотту и натертый острый пармезан, добавив яйцо, чтобы масса стала однородной. Уложила пластины свежей пасты в форму для лазаньи, смазала сырной смесью, сверху разбросала свежий базилик, орегано и сушеные помидоры. Она работала быстро, но предельно сосредоточенно.
«Я просто жиголо, куда бы я ни шел…»– продолжал петь Король Луи.
Второй слой пасты она покрыла грюйером и сыром «бурсен» с травами. Третий слой – как первый. Для четвертого, и последнего, слоя она использовала остатки «бурсена» и немного créme fraiche [14], зачерпнула густого томатного соуса из кастрюли и завершила процесс, посыпав лазанью тертым грюйером. И отставила форму в сторону, переживая прилив естественной гордости мастера.
Но дело еще не закончено.
Анжелина надрезала, посыпала мукой и обжарила большие ломти говяжьей лопатки, подрумянив их со всех сторон. Именно ради таких случаев, когда раскаленный жир попадает на сковороду, она убрала из кухни пожарную сигнализацию. И вот уже она заливает мясо бутылкой бургундского, предоставляя ему тушиться à la bourguignonne [15], – очередной привет Эммалин.
Теперь Анжелина носилась по кухне как угорелая. Пластинка Примы закончилась, но в ней больше не было нужды. Анжелина занялась хлебом.
Сняла полотенце с миски, где отдыхало тесто. Оно поднялось, увеличившись втрое. Анжелина обмяла его, раз за разом с удовольствием похлопывая, разделила на части, принялась делать жгуты и заплетать их. Плетение косичек – это, пожалуй, один из первых освоенных ею навыков: в детстве у нее всегда были длинные волосы. И вот уже тесто превратилось в три большие плетеные булки. Их не стыдно было выставить в настоящей парижской boulangerie [16]. Она даст хлебу время расстояться и отправит его в печь перед самым рассветом, как сделал бы каждый уважающий себя boulanger [17].
Она приготовила «наполеон» из баклажанов – великолепное блюдо, сочетающее в себе островатую нежность подкопченной моцареллы и ореховый вкус обжаренных в панировке баклажанов, хрустящая корочка которых оттеняла бархатную мякоть внутри. Сняла кожицу с печеных перцев и разложила их на блюде с шариками свежей моцареллы, помидорами черри, свежим базиликом и сбрызнула все это бальзамическим уксусом. Смешав фарш из телятины, говядины и свинины с розмарином и чесноком, она налепила маленьких фрикаделек, обжарила их в чугунном котелке и отправила купаться в посудине с томатным соусом.
Фрэнк, абсолютно беспомощный в кухне, отчего-то всегда рвался помогать ей лепить фрикадельки. И потом, когда гости собирались за столом, хвастался, что приготовил блюдо сам.
Анжелина подумала, что до конца своих дней, готовя фрикадельки, будет вспоминать Фрэнка, и с удивлением поняла, что улыбается.
Дальше очередь baccala marechiara– треска с соусом из помидоров, каперсов, оливок, чеснока и петрушки, облегченная версия puttanesca [18]. Она выложила треску в форму, полила сверху соусом marechiaraи поставила в духовку, чтобы рыба пропеклась и расслоилась. После она выложит ее на блюдо с лингвини, щедро сдобрив оливковым маслом и свежемолотым черным перцем.
С восходом солнца Анжелина вынула из печи хлеб, и аромат его окутал весь дом. Она приготовила блюда с салатом и зеленью; шарики дыни, обернутые прошутто; грандиозную закуску из разных видов колбас, сыров и оливок. И еще роскошную вазу с разноцветными фруктами. Цыпленок вынут из духовки, бургиньон продегустирован, лазанья остывает, побулькивая, на большом столе. Анжелина помешала суп и выключила плиту.
Следующие сорок минут она посвятила сервировке. Этот банкетный стол выглядел как кулинарная фантазия, достойная центрального разворота в «Bon Appetit».
Закончив с уборкой, Анжелина остановилась и окинула долгим внимательным взглядом дело рук своих. Удовлетворенно вздохнув, она завернулась в старенький плед, допила вино и уснула прямо на диване, так и не стерев муку со щеки. Ее волосы уютно пахли домашней едой, которую готовили ночь напролет.
И в тот краткий миг на грани сна и бодрствования она почувствовала себя прежней.
Глубоко и безмятежно Анжелина спала не больше часа – до того момента, как нагрянули Мама Джиа и Тина. Накануне вечером Тина тихо отпраздновала день рождения в обществе родителей и нескольких самых близких друзей, а утром зашла к бабушке, чтобы вместе идти в церковь. Теперь они вдвоем явились к Анжелине.
Джиа была решительно настроена помочь своей невестке вернуться к обычной жизни. Сегодняшний день был даже важнее вчерашнего; просто неразумно сидеть день-деньской, вспоминая прошлое. Прошлое закончилось, как вчерашний обед.
Задняя дверь оказалась не заперта, Джиа с Тиной вошли в кухню. Замок тихо щелкнул у них за спиной, и обе замерли как вкопанные. Тина ахнула.
– Cos’e tutto questo?– прошептала Джиа. – Что это такое?
– Бог мой… – пролепетала Тина.
Они подошли к столу, как туристы приближаются к национальной святыне, – медленно, чтобы ничего не упустить.
Джиа приподняла крышку кастрюли с тосканским супом, одобрительно потянула носом:
– Пахнет очень неплохо.
– Шутишь? Пахнет просто невероятно, – возмутилась Тина.
– Лазанья… melanzane… pappardelle… baccala… да здесь куча еды.
Тина склонилась над большой корзинкой с хлебом:
– Боже правый, хлеб еще теплый.
– Фрикадельки в красном соусе… – продолжала список Джиа.
– Ты только взгляни на цыпленка. Красота. Для кого все это?
– Не представляю. А где Анжелина?
Тина приоткрыла дверь и просунула голову в гостиную:
– Мама Джиа, погляди-ка сюда.
Они полюбовались мирно спящей Анжелиной и осторожно прикрыли дверь. Джиа сбросила жакет и закатала рукава.
– Давай, дорогая, – распорядилась она. – Нам с тобой надо прибрать всю эту еду. А потом сварим кофе и подождем, пока проснется Анжелина.
К двум часам дня все три женщины, Анжелина, Тина и Джиа, сидели за кухонным столом. Джиа пила кофе со своими обычными тремя ложками сахара, поставив перед Анжелиной и Тиной поздний завтрак – яичницу-болтунью, румяные тосты, сосиски и жареные помидоры. Обе жадно принялись за еду.
– Умираю от голода, – чуть виновато призналась Анжелина. – Кажется, за работой нагуляла аппетит.
– Мне, наверное, стоит каждый день приходить и готовить для тебя, чтобы ты не голодала, – буркнула Джиа.
Тина оценила шутку и весело расхохоталась.
– Никогда в жизни не видела столько еды, – сообщила она. – Мы еле сумели закрыть холодильник. Неужели всю ночь готовила?
– Что случилось? Забыла, что вечеринка отменилась, а? – поинтересовалась Джиа.
Анжелина робко улыбнулась.
– Никак не могла уснуть. Нужно было чем-нибудь заняться, а тут все эти продукты, ну я и начала готовить.
– Журнальчик почитать не могла? – фыркнула Джиа.
– Похоже, я немножко увлеклась.
– Увлеклась? Да в чуде с пятью хлебами не было такого количества съестного.
– Тетя Анжелина, что ты собираешься делать со всем этим богатством? – спросила Тина. – Все ведь может испортиться.
– Не сметь выбрасывать еду! – отрезала Джиа.
– Конечно, я не собираюсь ничего выбрасывать, – согласилась Анжелина. – Но что же делать? Ты не возьмешь домой немножко?
– Я могу что-нибудь забрать, – предложила Тина.
Джиа решительно отодвинула кофе и поднялась на ноги:
– Мы раздадим это соседям. Цыпленка я возьму для молодой миссис Сантагвида. Бедная девочка, пятеро детей, и еще малыш родился.
– А суп я могу отнести священнику.
– Отличная мысль, – одобрила Джиа. – Но сначала отлей мне немножко в кастрюльку, я прихвачу домой. Пахнет и вправду замечательно.
Анжелина встала, распахнула холодильник и, уперев руки в бока, хладнокровно осмотрела плотно забитые полки, словно генерал перед началом главного наступления.