•Мы всё ещё заботимся о славе,о том, что время в мёде растворитсяи нас обдаст живительной росой.
•Уж эти росы, — в ярких свежих каплях оседающие по ночамили с приходом зорь избытки испарений, — так густо окропившие стихи и прозу!
– Аой!
•Ещё в зародыше иронией и пошлым пересудомпрожигается поделенный на всех утробистый расчёт —остаться в памяти сменяемых беспечных поколенийи – как бы дольше продержаться там.
•Горьки, бессмысленны благие упования!
•Куда и для чего манит нас предстоящий срок?
•Как будто в нём бы удалось кому-топоверхность вечно смутных, измождённых, ломких буднейподправить благоденствием и благолепием,чему вразрез уже нельзя воочию не видеть взры́хленную в неостановимом долгом истребленьи матрицу долин, полей, урем, — когда-то над собою нас легко носивший край из ликующих просторов и бессчётных горизонтов —отрада глазу и грааль воспоминаний, —по-детски розовый, благословенный рай…
•Под кров его убогий, одичалыйнам теперь стремиться — с обожанием?гордиться им — без почитанья, тупо, слепо?
• Усердие к тому всегда копилось в деспотах и в их холопах, на пики насаждавших непоколе- бимый,взвешенный, отважный выбор.
•Им – следовать?
•Я – не берусь!
•Туда ли, на вместилище алчбы, раздоров, ненависти, расточительства и боли, я,постранствовав, вернусь?
•Что мне там было б в утешение, приятным, увлекало б, зазывало?
Не то ль, чтоб мог я в одиночку переплытьзнакомые студёные и тёплые моря?протоки, реки и озёра обнырять и омуты исчесть?понежиться под кронами берёз, дубов иль пальм?к забытой беспорочности и бескорыстию в намерениях,к чести, верности и чистоте в духовном и в телесном подтолкнуть кого-то?величием нагорий, гроз, лавин и давних укреплений восхититься?абсурду следуя, проголосить заздравьекому-то, потерявшемуся в лунных, серебристых снах?рапирою проткнуть злодея? простонать вороной?увлечься игрищами, строчкой ковыряя раны?или – заслышав сердца странный, безотчётный, гулкий перестук,в немых предчувствиях себя заледенить:а — вдруг?..