Исходил я дороги,по которым согласно,беззаботно и шумноровесники шли.И вот понял сейчас,что искал я напрасноперекрёсток большой,остановку в пути.
Было трудно порой,неуютно, немилов одиночку брестибез надёжных примет.Сам себе я тогдастановился постылым,убежать бы хотелот того, что имел.
Не влекла меня детстваприятная сладостьпод манящие тенизолотого шатра:слишком скоро была тамоставлена радость,слишком много постиг яутрат.
Знаю, прелесть тех днейне иссякнет вовекив истомившейся думой,неспокойной душе, —как нельзя ручейкудважды течь в ту же реку,так и детство моёне вернуть уже мне.
Помню кронистой липымедвяное цветенье,без конца василькина июньском лугу,тёплый воздух вечерний,разудалое пенье,шумный говор и смехв молодёжном кругу,и просторных полейкрасоту неземную,перелесков и рощотуманенный вид,и улыбку девчонкитак приятно простую,когда только тебяона ей одари́т
Всё то было кругом,но искал я другого.Я не знал, что ищуи найду ли когда.То была ли мечта?Созерцанье немое?Безрассудный расчёт?Иль – одна пустота?
Не печальный, но скучный,как свечи отраженье,искушаемый тайной,я бродил по земле.Сколько грусти обрёля в своих размышленьях!Сколько ярких надеждя упрятал в себе!
Я прошёл пустоту,побратался с покоем,и мечта уже редкоприлетает ко мне;но, как прежде, хочуотыскать то, другое,что нигде не теряли не видел нигде… – Аой!
Отважный окоём
Тихий шорох стынет над рекойвозле мо́ста, где туман густойисплывает над своей судьбой.
В росе ивняк и травы на откосах;они истомлены в немом оцепенении.А солнце не торопится к восходу.
То здесь, то там поток задрёманныйкак будто невзначай подёрнется журчанием,и в унисон – ленивый рыбий всплеск.
А впереди, за берегом отлогим — колки берёз, дубков и клёновнакрыты мглой; и в них уже шумливо:ко времени там пересчёт пернатых.
Подале прочих иволги округлые распевы;умеренны они, тревожны, глухи, мнимы;и в них же — золото и радостная алость.
И зоря, взрозовев, уж пламенит восток, огнём пронзая небо, забрызгивая ширь и шквалом бликов устрашая тени.
С присоньем, не спеша от мо́ста в стороны сама себя дорога стелет;по ней прошелестнуло шиной.И новый след благословился эхом.
Подправлен окоём глубокою и ясною отвагой!В смущеньи перед ним и рок, и хмурый вызов;и сам он уж готов свои изъяны сгладить.
Легко душе; и прост её окрас;не возроя́тся в ней остывшие волнения.Всё ровно. Всё с тобой.И не отыщет уклонений твой подуста́вший жребий.
О сути времени
…что пройдёт, то будет мило. А. Пушкин
Прямей и памятней всего – дороганазад. От нынешнего и грядущего.
Те, кто имеют руки, головы и ногии различают их как части туловищ,помимо прошлого отнюдь не склонныв расчёт иное брать, ведь веритсяв него с трудом; пример здесь важен:земля, наш дом, хотя и вертится,но всё, что ею вот сейчас наверчено,уже, неоспоримо, разомстановится вполне прошедшим,и этой пошленькой закономерностиподвержено всё, что из вечностидаётся узенькому настоящемуили к нему хоть чем причастному;а что до призрачного, бесконечного,о чём распространяются как о грядущем,то столько в нём всего накрученонезримого, мечтательного, обнаученного(как будто б шилом – по сыпучему!),что на него хоть как рассчитыватьиль им, тем паче, дорожить – не лучшеобсчитыванья крайне бедного,хотя бы и того, последнего,которому наобещали,что он им более не будетв широтах времени, куда заманивалиего сомнительными благами,а, проще говоря, – наврали,и он, как прежде, как и ранее,расхлёбывает настоящее,в одно мгновение прямой дорогойв своё прошедшее переходящее,в его заброшенность, в отброшенность,в то – взятое в кавычки – счастьесвободным быть от нищеты и собственного,ежесекундно ускользающегои пропадающегобедственногобудущего.Туча,нависшая угрюмо надо всем под нею,не знающая, кто такаяона, какого горизонта, рода-племени,чего висит, куда направитсячерез мгновение, с какого краярассеется или обро́нится,в каком народе ли, в правительствебыла б желаннее, своей свободоюи переменами, вкупе́ с витийствами,не обольщается, не утешается,пенять на солнце или ветер,от коих ей кроя́тся векторы,не собирается, не видя смыслажалеть о прочем, неизвестном,предпочитая по обычаюв укор грядущему:пролиться лужею,хотя б нечистою,и в ней остаться,чтоб позеркалитьсяи посверкатьсяда посмеятьсянад шалопаямии ротозеями,в неё насевшими,ну и, естественно,в знак огорченияпокрыться яростнойлипучей грязьюс озеленелоюпротухшей желчью —от настоящего, — до высыхания…