Отлетают мечты, истомляясь в обычной приязни.Но и в узах не стыд покориться прибоям и зною любви.Ей своё отдаю, соглашаясь тащиться за нею хотя бы по краю,будто вечный невольник, в ней пробуя вечную юную жизнь.
Я любил и в любви забывал, как я ею бывал околдован.Нет, не в снах я в безумный восторг от неё приходил.Проникали в меня её новые звоны и чары, и сновая, позывы свои разделяя, себя у другой находил.
Истончались мгновения; страсть как в огне изгорала.А уж ближе, стыдливым круженьем и статью Венеры маня,подобраться спешила ко мне с замирающей нежною тайнойта, что с прежней орбиты в свой пламенный жар уводила меня.
Да, легко попадал я в те жадные, сладкие сети.За одними другие с сетями своими за мною гнались и гнались.И куда бы я смог убежать – в этом золото-солнечно-лунно-серебряном свете,если сам я желал, чтобы сети такие на мне не рвались!
Оправданий не жажду: влеченья мои — не пустая растрата.Я любовные встречные сполохи, радуясь, без промедленья в себя принимал и за новою тайной летел.И винюсь я лишь в том (и да быть мне всегда виноватым!),что любовь, ту, которую я в угожденье бранчливой молве отвергал, но, по чести сказать, непременно б отведать — хотел.
Не ропщи, моё сердце, не вне́мли унылым стенаниям вьюг.Не смущайся проклятий и мудрым останься, своё попрочней затая.Я со светлой печалью тебе одному лишь несу откровение: да, я любил — не одну,потому что и многие также любили и даже, я знаю, теперь ещё любят меня!..