– Аой!
Как могли бы сказать ещё древние,дело вовсе не в совершенствеформы или в её несовершенстве,а имеет месторастолкованное иначе «бы́»:уже не проходит «абы-кабы́».Та, которая настоящая,если взять её в идеале,в самом её цветущем возрасте,в теле пышном, развито́м полностью,в наряде, – в каком ни покажется,а – прелестница и красавица, —годами пусть только – из девочек(что, впрочем, особо ценится), —дать может фору каким угоднонимфам, наядам, русалкам, феям;в их, может быть, посрамле́ниееё ничто не испортит,ни родинки, ни веснушки;пусть будет она и толстушкой,долгоногой, поджарой – по моде,коротышкой, по случаю вялых родов,даже, не исключено, – дурнушкой,но с приятной манерой зрения —с романтическим откровением,поволокой и страстным блескомзрачков,с лукавинкой,прикрываемойволше́бствующими ресницами(в этой озёрной стране основ,оберегаемых танцующими зарницаминеиссякаемой привлекательностии обаяния,если кто и утонет,а часто именно так бывает,пощады никто – не желает);ещё к тому – в размахе брови,как крылья загадочной, вещей птицы,безвесо́мой, взлетевшей ине собирающейся садиться;гипнотизирующие локоны;ушки, готовые слушатьлюбой пустяк,притом не всегда шёпотом, —ожидающие,манящие,не умеющие казатьсяпритворяющимися,да- рящие,обещающие,пусть и зыбкое,но – согласиек обладанию,распаляющее,истинное,всеобъемлющее,размягчаю- щеедаже старый,давно забывший себя,слежалыйлёд;щёчки,одна другой краше,лучше,чем у любой из её подружек,в их пунцовости-аловости;на височках – пульсирующие жилкиголубенькие, тоненькие, а губыпахнут румяною и удалью;лицо анфас и в профиль —в задумчивости,в легкой истоме инежной чувственности;хороша тут и родинка,даже в виде мушки,мнимая;а улыбочка – солнечная,просто царская,завораживающая,покоряю- щая;словом, всё, как ни крутить педалии не лудить иерихонские трубы, —подтверждением служитожиданиям и желаниям,хоть и зряшным,пустым,никчёмным,вечной жизни,как и юности,тоже вечной,не имеющейгоризонтови бездонной,прости- рающей-сяво все стороныв бесконечности.Еёи её поцелуи — вообще судьбы крушение!И брать и трогать себя она не противс любого края, частей серединыне только двумя, но и тремя руками,короткими или длинными,душить и качать себя в объятиях,тащить в камыши или в развалины,в берлогу, та́льник, палаты,в заповедные ли кущи рая,а то и в а́да горестные пределы,было бы только это к делу,на её благосклонный иблагорасполагающийвзгляд,вести́мо.Любые ей по душе стихии, —в темноте или при ярком свете,океан то или часть света,пустыня ли, ураган, парна́ябаня с берёзовеничком,с приглянувшимся ей парей,в предвкушении его файла,обещанного ей намёкамина свидание хотя б короткое,с сугубо личным жарким признаниемили даже стихотворением,пусть расхожим и безалаберным:она ведь – сама – поэзия!Разве тут кто удержитсядоказать, что и в нём она светится:рифмы сами собою лепятся,и она ему вся по нраву:открываются её таинства,пламенеет её желание,и без того постоянно жгучее; —что ей теперь касаниялёгкие, скажем, к её щиколоткерозоватой, опрятной или —к бедру и выше? —само собою, — уже пьянящие,настойчивые,неотвязчивые,горячие,настоящие,нарастающие, —до рук и плеч,а́тласа гру́дей,с их торжествующею выпуклостьюи трепещущею упругостью;к соскам, подзадоривающимпокалывающею шершавостью;к нефертитной, уютной шее,пахнущей молоком праматери,лунного у́тра свеже́е;к ямкам ключиц; к проборуна голове; ко лбу́; да́жек подмышкам —обезумливающим,летящим,порхающим но́рам…