- Не было там ножа. - говорит тащ маойр: - не было ни ножа, ни пистолета, ни базуки, чтобы ты там себе не придумал.
- Вот как. - говорю я и смотрю на майора Костю в упор: - это ты мне официально заявляешь? А мы не должны сейчас протокол опроса составлять? И вообще, меня мой статус интересует...
- Ой, ну только не начинай. - говорит он, закатывая глаза с видом утомленного путника.
- Да. Статус. Я задержан? Нет? Тогда я домой пошел. Ах, мы тут меня опрашиваем? Так почему я не вижу чтобы мои слова записывались? Сдается мне, вы тут злоупотребляете правом, товарищ майор. - говорю я, откидываясь на спинку стула.
- Слушай, заканчивай уже. Я же на твоей стороне, как ты не понимаешь. - говорит майор.
- Да? Отлично, тогда я спокоен. - мне лично сразу вспоминается Ааз со своим знаменитым - "малыш, я на твоей стороне." Нет, серьезно, на это кто-то еще ловится?
- Слушай, я не могу тебе помочь, если ты не сделаешь шаги мне навстречу, я бессилен тут. - разводит руками Костя: - пойми, старик, это уже не от меня зависит, я то что? Да я тебя сейчас же отпущу, а в протокол впишу, что по пятьдесят первой отказался свидетельствовать против себя. Да только ты же прекрасно понимаешь, что это означает, ты до дома не успеешь дойти, а фэсы на тебя ордер оформят и в СИЗО запакуют до суда. И суд задержат на полгодика, а то и на год, зачем тебе это надо? Ты лучше расскажи как все было, чтобы не так сильно расходилось с показаниями свидетелей и будет у тебя нормальный протокол, а на суде сам уже откусаешься, ты же грамотный...
- Да... да... - говорю я и тру виски, делая усталый вид. Особенно прикидываться мне не приходится, я и вправду устал: - конечно. Извини, что взъелся на тебя.
- Да брось, я понимаю все.
- Конечно. Да. - киваю головой я. Доверять Косте сейчас? Это надо головой очень сильно удариться об стену, да еще кокаину сожрать два кило в одну каску. Кто же в здравом уме менту на допросе доверяет? Эти ребята хорошие практические психологи, может они не заканчивали институтов и не получали дипломы, может они не писали научные работы и не номинировались на гранты от Академии Наук, но на практике, в поле - они вытрут ноги о любого теоретика от психологии. Они умеют раскалывать, да так, что ты даже не заметишь, как уже раскололся. У молодых парней и девчонок, попавших в первый раз в ментовку, практически нет шансов, эти волки сделают из них все, что захотят. Где лопатой, где гранатой, как говориться. И вот, даже сейчас, зная меня, зная кто я и как я работаю - Костя не может удержаться и начинает использовать свое черное колдовство на мне. Втирается в доверие, показывая себя единственным другом во враждебной среде, действуя на подсознание, синхронизируя свои волны с моими, сливаясь в одно сочувствующее лицо, выведывая и следя за реакцией. Молодец. Профи, что и сказать. К сожалению, понимая это, я не смогу воспользоваться этим знанием как преимуществом. Если бы я умел быть змеей и орлом одновременно - я бы сыграл на его поле, я бы подал ему правду как ложь и ложь как правду, я бы как призрак Гамлету - поведал такую повесть, что малейший звук тебе бы душу взрыл, кровь обдал стужей, глаза, как звезды, вырвал из орбит, разъял твои заплетшиеся кудри, и каждый волос водрузил стоймя, как иглы на взъяренном дикобразе; - но вечное должно быть недоступно плотским ушам, но нет, нет у меня такого таланта, как в мертвом датском короле. Я не смогу врать, глядя в его маленькие поросячьи глазки на этом куске плоти, по недоразумению называемом лицом, я не смогу терпеть эту насмешку над моим интеллектом и играть в игры для недоразвитых детей в колонии для малолетних преступников.
- Извини. - говорю я: - ты меня прости, вернее - это вы меня простите, Константин Иванович, товарищ начальник.
- Что? Что ты ... - не понимает еще Костя.
- Я просто не могу, правда. Серьезно. Давайте, товарищ майор, все делать по закону. Как там говаривали старики римляне - делай, что должен и будь что будет, нет?
- Старик...
- Товарищ майор, начальник. Начни уже протокол писать. И телефон мне верни для звонка. - говорю я и делаю покерфейс.
- Ох, старик, ты сам не понимаешь, что ты делаешь. Ну смотри, потом не надо говорить, что я тебе не помог. Сам себе яму роешь. - говорит Костя и качает головой, не одобряя мои выходки. В ответ я делаю безразличное лицо. Я не могу врать мордой лица, у меня вообще вранье плохо получается, поэтому приходится играть с открытыми картами. И если мне необходимо соврать кому-то, то мне сперва нужно самому поверить в эту ложь, иначе у меня ничего не получиться. Единственное, что у меня получается делать хорошо, это сделать безразличное лицо, да. Безразличное или похотливое. Мне кажется, что именно этим я обязан такой репутации бабника, хотя на самом деле я просто люблю людей, как Иисус. Впрочем, безразличное лицо у меня получается намного лучше похотливого, я сужу по тому с какой частотой люди мне говорят что "ты не слушаешь" и "разве тебе все равно", вместо "ты хочешь меня трахнуть?!". Практически никто не говорит мне последнего. Может потому, что я говорю это раньше. Ну, я всегда полагал, что глупо скрывать что ты хочешь трахнуть человека от этого человека. Как иначе он узнает к чему ему готовиться? Ну и потом, как говаривал поручик Ржевский - "можно и по морде, но обычно впендюриваю!".
- Ладно. Протокол. - Костя выходит в коридор, зовет лейтенанта, тот приносит папку, кладет на стол листок серой бумаги и приступает к священнодействию по написанию протокола. Я в свою очередь кладу голову на руки и начинаю придумывать свою версию событий. Как и всегда.
Глава 6
Рай покоится в тени сабель
(Хасан ибн Ас Саббах)
Ночной город лежит перед нами как на ладони, я стою на краю крыши "Президент Отеля" и смотрю вниз. Руки у меня дрожат. В горле пересохло. Я никогда не верил в Старца Горы, Хасана ибн Ас Саббаха и его гурий в наркотическом раю, в безжалостный орден и крепость Аламут, но более всего - в его бесстрашных и преданных фейдакинов. И сейчас я смотрю вниз, туда, где в свете огней "Президент Отеля" на парковке лежит изломанное тело. С высоты двадцатого этажа плохо видно, но мне кажется, что вокруг головы образуется темный ореол вытекающей крови, может быть это просто самовнушение, но остаться в живых после такого прыжка практически невозможно. С самого детства нас учат, что жизнь, это великий дар, что никто не может относиться с пренебрежением к этому дару, что даже чужая жизнь должна цениться, что уж говорить о своей. И если уж ты готов пожертвовать своим великим даром - то только за что-то действительно стоящее, за что-то не менее великое, и потому это подвиг. Но Старец Горы просто показал вниз и один из его верных фейдакинов просто ступил с края стены вниз, в пропасть. Старец повторил свой жест и следующий фейдакин ступил вниз. И если бы Старец повторил свой жест снова и снова - каждый из фейдакинов сделал бы то же самое. И я знаю, почему они сделали это - там, в далекой и старой легенде, я знаю, что их провели, поманили их, дали вкусить немного наслаждения и отняли назад, сказав, что после смерти они попадут в рай обратно - если умрут, выполняя наказы Старца. Но почему здесь, на крыше "Президент Отеля", сейчас, в двадцать первом веке, в эпоху высоких технологий и повсеместного инстаграмма, почему сейчас это возможно. Я поворачиваю голову и понимаю, что я серьезно недооценил этого человека. Я уже жалею о том, что наши пути пересеклись и понимаю, что буду жалеть об этом еще сильнее. Он смотрит на меня.