- Огонь по готовности. - напоминает мне Винниту, и я скашиваю глаз от прицела, осматривая ее. Крепкая, ладная девка, напоминающая плакаты советского времени со спортсменками-комсомолками-красавицами, вот только комсомолки не одевались в городской камуфляж от 5.11, но этой амазонке идет. Ей все бы пошло, интересно а как она выглядит без одежды, думаю я, конечно можно экстраполировать, можно представить как именно, на основании анализа внешнего вида в одежде, по тому, как натягивается ее одежда в определенных местах, как сгибаются ее суставы и как она поворачивает голову от своего прибора, чтобы взглянуть на меня...
- Огонь по готовности. - повторяет Винниту, глядя мне прямо в глаза и что-то внутри меня натягивается, напрягаясь. Что-то едва ощутимое, что-то на грани сознания, что-то недовольное и ворчливое, как старый пес, которого разбудили в холодное октябрьское утро.
- Что? - переспрашиваю я, наклоняя голову немного вбок, так делают собаки, когда хотят рассмотреть смешного человека немного получше. Так делаю я, когда хочу показать собеседнику, что я расслышал его, но лучше бы я этого не слышал и "неужели вы все еще упорствуете в своих заблуждениях, сэр или мэм?".
- Огонь по готовности! - говорит Винниту, похожая на красивую фарфоровую куклу, одетую в стиле "милитари". Ворчливый пес внутри меня встает, со вкусом потягивается, отряхивается от всякой мелкой дряни и прочищает глотку коротким рычанием. Я уже узнал его. Это дух противоречия. Ослиного упрямства. Это "нет я буду делать по своему". И "какого черта ты тут командуешь?". Эта вот штуковина просыпается всегда не к месту. Не вовремя. Невпопад и не в такт. Когда тебе надо читать атмосферу и понимать что к чему, догонять намеки и полутона, считывать надписи невидимыми чернилами и неписанные традиции, но ты все равно включаешь слона в посудной лавке, разворачиваешь его нелепую, дурно пахнущую, покрытую редкими волосками тушу и с недоумением смотришь, как венецианский хрусталь превращается в осколки под ногами. Извините, я тут потоптался, да.
- Какого черта. - говорю я и ставлю винтовку на предохранитель. Сзади раздаются размеренные хлопки.
- Браво. - говорит Старец. Он стоит прямо за моей спиной.
Глава 14
Никаким количеством экспериментов нельзя доказать теорию,
но достаточно одного эксперимента, чтобы ее опровергнуть.
(с) Альберт Эйнштейн
Это был тест. Так говорит мне Старец. Тест. Первый раз не показательный, всякое может случится, бывают осечки, но в этот раз он работал со мной в полную силу, он приказал мне убрать сомнения, забыть обо всем, кроме задачи. Убить того, на кого показал Старец. Без раздумий и колебаний. Но ты справился, да, кивает Старец и больно хлопает меня по плечу и громко смеется. Посмотрим, что ты скажешь на это, старая ты сука - кричит он куда-то в пространство, обнимая меня за плечи, хлопая по спине, словно закадычного друга. Мне немного непонятен этот энтузиазм, непонятна сама ситуация, непонятно чего следует ожидать дальше, непонятно что я тут вообще делаю. Я вообще считаю что этого сумасшедшего мудака устроил бы любой исход. Пустил пулю в лоб - молодец, слушаешься меня, все идет по плану, не пустил пулю в лоб - тоже молодец, это и был мой план...
- Знаешь ли ты, что это означает?! - громко спрашивает меня Старец, делая безумные глаза. Он становится похож на Кристофера Ллойда, который только что открыл схему поточного конденсатора - большие глаза навыкате, волосы торчком, трясущиеся руки.
- Чувак будет жить? - спрашиваю я. Не то, чтобы я сильно переживал за чувака в костюме и с ярким галстуком, но он все же является меткой, отметиной, зарубкой в моем решении поставить винтовку на предохранитель и послать Старца в жопу. В его собственную, костлявую и волосатую задницу. Вот только я не ожидал, что он так этому обрадуется.
- Какой еще чувак? - удивляется Старец, потом машет рукой: - какая разница, будет он жить или нет. Дело не в нем вообще. Дело в тебе. Ты такой же как я, такой же как мы. И лично я рад, что в нашем полку прибыло.
- Такой как ты... - говорю я, протягивая слова: - ты имеешь в виду, что я могу приказывать другим людям? - Старец Горы делает круглые глаза Кристофера Ллойда снова, я начинаю опасаться, что эти сферические штуковины будут выдавлены из орбит и повиснут у него на щеках, или скатятся вниз, к его красивым и блестящим туфлям.
- Именно! - говорит Старец: - именно! Правда тебе нужно еще научиться кое-чему... смотри - ты у нас самородок, такие появляются нечасто, есть талант, да. Поэтому ты был в состоянии противостоять моим приказам. Однако ты не обучен, не умеешь формировать свою волю, и прочее. У каждой силы есть свои ограничения и тонкости, так сказать ноу-хау. И я готов тебя всему этому обучить. - он смотрит на меня. Я смотрю на него. Молча. Я понимаю, что здесь и сейчас что-то должно произойти. Не потому что я такой уж чтец атмосферы, не потому что за кадром вдруг заиграла нагнетающая музыка, или еще какая-нибудь мистическая хрень. Просто я знаю, если кто-то тебе что-то предлагает - и я имею в виду что-то хорошее, отпуск на Мальдивах, миллион долларов или швейцарские ножи - то скорее всего это коммерческая уловка. Поэтому я смотрю на Старца и жду когда опуститься второй сапог.
- Хорошо. - говорит Старец: - почему бы нам не пройтись? - он поворачивается к выходу и идет. Я смотрю на Винниту. Она разбирает винтовку, ее движения чем-то напоминают движения хорошо смазанного механизма, они легкие, спокойные, несуетливые, привычные. Я задумываюсь над тем, сколько раз этой молодой девушке пришлось разобрать и собрать винтовку, чтобы сейчас двигаться именно так. Сотню? Тысячу? Винниту заканчивает разборку и укладывает части винтовки в кофр. Такими же несуетливыми движениями она собирает остальные вещи. От моей помощи она отказывается, посылает меня за Старцем, мотнув головой. Кофры на колесиках, наверное ей не будет тяжело, думаю я, спускаясь вниз по лестнице. Возле лифта стоит Старец, он выразительно поглядывает на часы, опаздываете, коллега. Я ничего не говорю, становлюсь рядом и жду лифт. Двери лифта открываются, из шахты тянет прогорклым маслом и холодным воздухом. Мы заходим внутрь, я жму на кнопку первого этажа и двери закрываются за нами.