- Думаю, что мне надо многое узнать, если мы действительно хотим изменять что-то в этом мире. - сказал я.
- Конечно. - откликнулась Лапочка: - мы должны знать пределы твоей силы. Правда, лично я боюсь, что у нас на это нет времени.
- Ты так думаешь? На мой взгляд пока у нас есть время. - сказал я: - пока он не проявлял явной агрессии и мы не может полагать что у него есть иные цели, чем он сам заявил.
- А... да, его цели. - Лапочка нахмурилась и поправила свою забавную шерстяную шапочку с меховыми ушками: - какие у него цели? О чем он с тобой говорил, пока я не была рядом?
- Насколько я помню, там была речь об одиночестве и невозможности поговорить хоть с кем-нибудь. Это странно.
- Ни капельки. Ты попросту не понимаешь его. Это потому что ты не понимаешь себя и свою силу. - Лапочка покачала головой: - ты не можешь себе представить что такое, когда все люди вокруг тебя перестают быть людьми и становятся марионетками. Ты же не будешь разговаривать со своими куклами, верно? Это уже за гранью безумия, а кроме того это перестает быть общением. Общение имеет ценность, если у твоего собеседника есть свое мнение, а разговаривать с марионеткой так же интересно как разговаривать со шкафов. Конечно, можно разыгрывать спектакли из этих кукол, с единственным зрителем, но это быстро надоест.
- Да ну. - усомнился я: - если ты такой всемогущий и заклял себе свиту и гарем из девушек, и все прочее - почему у тебя проблема в общении? Хорошо, я могу себе представить что тебе неинтересно общаться с своими девушками, но ты всегда можешь познакомиться с кем-нибудь, не применяя свою силу. Сделать себе такое внутреннее табу на применение силы. Записаться в клуб по интересам, там карточные игры, свидания-минутки, клуб вязания, кройки и шитья наконец. - мы наконец подошли к подземной стоянке и я открыл дверь, поприветствовав сторожа за стеклом взмахом руки.
- Есть в конце концов виртуальное общение, там через смс и е-майлы, через сайты для общения, чат-рулетка там... не думаю, что его сила может распространятся через смс и е-мейл.
- Ну, этого я не знаю. - сказала Лапочка, идя за мной к моей машине: - но я знаю психологию таких людей как он. Ты, Виталя - подкаблучник и дамский угодник, тебя насилие не доставляет. Тебе нужно, чтобы твои действия одобрили, поэтому ты пока не понимаешь. - она остановилась, чтобы перевести дыхание: - но ты подумай немного дальше. Что, если тебе не надо будет искать одобрения у женщин вокруг тебя? Ты же можешь попросту приказать и все они будут тебя боготворить. Я, Женька, Марина, Ада, Динара, эти твои девочки-близняшки, Яна и Тоня, эта дылда с длинными волосами, Аяна и прочие твои подружки - все будут тебя боготворить. Тебе не надо будет утруждаться, достаточно отдать приказ. Раз - и все. Нажми на кнопку - получишь результат.
- Но это же будет все ненастоящее. - возразил я, встретился взглядом с Лапочкой. Она выглядела на редкость серьезно.
- Кто может отличить настоящее от ненастоящего. - сказала она, глядя мне прямо в глаза: - никто не может. По крайней мере - сперва. Сперва ты будешь наслаждаться этим. Получать от своей силы все, что ты хочешь. Конечно - вернешь себе Ее. Ты же уже думал об этом, нет? Не думал? Думал. Ты вернешь Ее, заставишь признаться, что она совершила чудовищную ошибку, заставишь выпрашивать прощения за все, что она совершила, ведь стол перевернулся и сейчас все карты в твоих руках. На самом деле ты добрый до мягкотелости и вряд ли ты заставишь ее шагнуть с крыши, или изнасилуешь ее собаками, или что там еще. Ты просто присоединишь ее к своему гарему и будешь тешить свое самолюбие тем, что она будет приносить тебе кофе в постель и радовать утренним отсосом.
- Что за бред ты несешь...
- Нет, я права. Я права и позволь мне закончить. Пойми, я не осуждаю тебя, это просто неизбежно. В конце концов ты станешь таким же монстром как и он. Не сразу, нет. Сперва упадет один барьер, потом другой. Пока ты не можешь изнасиловать девушку, но ведь промыть ей мозг, чтобы она решила сама стянуть с себя трусики - это то же изнасилование, нет? Потом тебе перестанет интересовать их мнение и сопротивление будет казаться забавным. А закончишь ты как и он - в абсолютном одиночестве. Я думаю, что время от времени он снимает свой контроль с своих рабынь - предварительно связав их. И наслаждается их криками. Ему даже не надо ничего делать - просто возвращать память... а потом забирать ее. Власть развращает человека, абсолютная власть - развращает абсолютно.
- Стой, Погоди. - мы подошли к моей машине и я нажал кнопку на брелоке, пикнула сигнализация, загудел двигатель, согреваясь: - погоди. Я не собираюсь стать таким как он. У меня даже не встает на изнасилование, ты же знаешь.
- Ты еще научишься.- криво улыбнулась Лапочка: - этому быстро учатся.
- Если ты считаешь меня таким, если полагаешь, что я стану как он - почему ты все еще рядом? Почему не убежала как Женька?
- Я же уже говорила - потому что бежать бесполезно. Ты все равно меня найдешь, мы с тобой давно уже вместе и если ты станешь как он, то ты не оставишь меня в покое. - она пожала плечами: - поэтому я решила остаться рядом. Посмотреть, как ты будешь эволюционировать. Когда именно ты решишь сделать меня куклой, какие оправдания ты найдешь. - она вздрогнула и отвела взгляд в сторону. Я молча смотрел на нее.
- Хорошо. - сказал я: - хорошо. Я так понимаю, что мои слова не убедят тебя. Это только слова.
- Нет, ты скажи. - сказала она: - ты скажи, чтобы я знала. Я должна знать.
- Ладно. - я открыл дверь и сел в машину. Лапочка открыла дверь со своей стороны и села рядом. Пусть слово не является действием, но высказанное - оно может повлечь за собой действие, оно настраивает на нужный лад.
- Хорошо. Я скажу вот так, как говорил Голован Экселенцу, Комкону-2, и всему человечеству по поводу проблемы Льва Абалкина - я глубоко вздохнул и повернулся к ней: - Слушай внимательно, понимай правильно, запоминай надолго. Я обещаю, нет, торжественно клянусь перед лицом своих товарищей, что не буду применять эту силу ни на тебе, ни на Женьке - без вашего предварительного на то согласия. И если я нарушу эту торжественную клятву - да постигнет меня суровая кара моих товарищей и самая жаркая сковородка в аду. Если есть необходимость - могу подписаться каплей крови.
- Я запомню эти слова.- кивнула Лапочка: - я запомню их. Надеюсь что мне никогда не придется тебе о них напоминать.
- Я тоже на это надеюсь. А теперь - думаю нам пора ехать. Тело само собой не уберется.
Это оказалось неожиданно легко. Иногда представляешь себя на месте преступника, которому надо спрятать тело, и каждый раз ты понимаешь что малейшая случайность может встать у тебя на пути. Казалось бы, легче легкого - положить тело в багажник, вывезти за город и закопать. Делов на две минуты. В кино. А в жизни даже спустить тело вниз в мусорных пакетах - уже сложновато. В конце концов даже такая небольшая девушка как Лапочка весит более пятидесяти килограмм, да, я понимаю, что переводить все эти изгибы, долины и упругости в килограммы и сантиметры - это свинство, но увы, такова жизнь. Гравитация, бессердечная ты сука. Винниту выше и спортивней чем Лапочка, она весит все шестьдесят а то и семьдесят килограммов, а тащить по лестнице мертвеца совсем не то, что тащить живого человека. Какие-то ученые замеряли человека в момент смерти и обнаружили, что человек становиться тяжелее - на какие-то сотые доли граммов, они считали, что это и есть вес души, отрицательная величина, пусть и небольшая. Я так не считаю, из-за Саши Полежаева. Саша сперва служил у нас на УС (узле связи) как старослужащий, он потом вернулся из Белоруссии, вернулся и подписал контракт сверхсрочника, или сверчка, как мы их тогда называли. Он прослужил в этом, новом качестве всего два месяца, а потом сорвался с балкона пятого этажа, а при падении ударился подбородком о перила балкона на третьем. Мгновенная смерть. Перелом шеи, отделение спинного мозга от головного и хотя его тело продолжало жить, сердце еще билось, а в легкие поступал кислород - он был уже мертв. И я помню, как мы валяли с ним дурака в шуточной борьбе и он казался мне очень легким, но когда я нес его на руках пьяного (отмечали его дембель) - он был значительно тяжелее. И вот, когда пришла пора нести его гроб - мы едва поднимали его вчетвером. А гроб сам по себе был довольно легким. Это Саша внутри придавал ему такую невероятную тяжесть. Поэтому я не считал что спустить тело с пятого этажа и положить его в багажник - такой себе пустяк. И если ты встретишь в подъезде кого-нибудь из соседей, это будет выглядеть очень подозрительно. Потом, сейчас на каждом доме стоят камеры. А дальше надо будет вывезти тело за город, опасаясь каждого инспектора ДПС, ковырять лопатой и ломом смёрзшуюся землю, это займет около часа как минимум - попробуйте сами, в свете фар зимой выкопать могилу, удовольствие ниже среднего, скажу вам. Поэтому я просто вызвал бригаду по оказанию ритуальных услуг. И приказал им отвезти тело в крематорий, а после - забыть об этом. Я думал, что Лапочка будет против такого радикального решения проблемы, но она лишь пожала плечами и попросилась сопроводить Винниту. Обычно так не делают, сказал мне бригадир этих ритуальных грузчиков, одетых почему-то в камуфлированные костюмы, но я опять отдал приказ и нас с почетом проводили в зал для кремации. Лапочка выбрала самых шикарный гроб и через несколько минут мы с ней уже наблюдали как гроб с телом Винниту вкатывается в жерло печи, захлопывается стеклянная дверца и пламя газовых горелок вспыхивает внутри. Мы стояли и смотрели. Я думал о том, что по иронии судьбы Винниту погибла не от руки Старца, который исковеркал ее жизнь под свои нужды, а от моей, что иногда единственная свобода, которая у нас есть, это свобода шагнуть в пропасть и что мне надо приложить усилия, чтобы эта жертва не была напрасной. А с другой стороны - никто не просит меня прилагать усилия, а если никто не просит, то идти и причинять людям добро - это и есть самое настоящее насилие. Никто не знает что именно для человека является добром, кто любит красное, а кто-то любит белое, кто-то любит не вино а пиво подгорелое... а ты тут влезаешь со своим уставом и приказываешь всем друг друга любить и прекратить воевать. Ничего хорошего из этого не выйдет, тебе придется вручную регулировать каждый конфликт, а конфликты обязательно будут, если запретить людям агрессию, она выльется в психозах, она выльется в самоуничтожение, да бог знает во что еще. Вот, например Лапочка... - я покосился на нее и вспомнил эпизод, о котором она рассказывала, что в детстве ее обижала другая девочка, в школе. А потом она встретила ее уже во взрослой жизни и эта девочка оказалась вполне себе симпатичной и без комплексов и веселой - я встретил ее в ночном клубе. И обычно Лапочка всегда поощряет такие знакомства, так мы познакомились с Женькой, но в тот раз она замкнулась в себе и уехала домой. И если допустить, что я прикажу ей перестать испытывать негативные чувства к этой девушке - я практически лишу ее индивидуальности, той основы, которая и составляет ее как личность, или нет? С другой стороны, Лапочка и сама может простить эту девушку, изменить свои взгляды на свое детство и помириться с ней, а может даже подружиться. Или переспать. Это возможно, но только если она сама примет такое решение. Опять-таки, если я вмешаюсь и прикажу - предваряя саму жизнь - разве это будет так уж намного хуже, чем ждать решения жизни и обстоятельств? Хорошо, оставим Лапочку в покое, я обещал, что не буду ничего с ней делать, предположим, что я изменю некоего абстрактного человека, который, например - испытывает неконтролируемый страх при виде устриц. Вот есть у человека такая фобия, он даже в ресторан боится пойти, чтобы под одной крышей с устрицами не быть, купаться в море боится, потому что эта вода касается устриц - пусть даже где-то за тысячи километров отсюда. Устрицефобия такая. И, естественно, эта фобия ему жизнь портит, он и карьеру сделать не может и девушку в ресторан сводить и вообще. И если я такому человеку прикажу не испытывать этой фобии - и он перестанет испытывать эту фобию, разве это не добро? Или благо. В любом случае ничего плохого я тут не вижу, разве что он пойдет жрать этих устриц от пуза и подавиться, но даже в этом случае тут не будет моей вины, а только его собственная глупость. Следовательно, исправлять людей - это хорошо, а я могу вылечить любую фобию, достаточно только приказать. Вот, карьеру психотерапевта я точно могу сделать, да. Вы хотите об этом поговорить? У вас уже нет проблемы, оставьте чек у секретаря, следующий.