Когда члены «комитета защиты» обратились за помощью к парламентарию, представлявшему их округ, небезызвестному Сэму Силкину, королевскому адвокату, а в прошлом генеральному атторнею, тот постарался отсоветовать добиваться апелляции. И хотя он мотивировал свою рекомендацию заботой о самих членах «комитета защиты», которые лишь потеряют попусту время, поскольку пересмотра дела добиться все равно не удастся, о его истинных мотивах можно судить по одной из прошлых страниц его биографии. В ходе нашумевших заседаний Европейского суда в Страсбурге в 70-е годы, где к позорному столбу были пригвождены лондонские правители за бесчеловечное обращение с ольстерскими борцами за гражданские права, сей джентльмен, выступая в роли основного защитника действий Лондона, приложил немало сил для их обеления.
В конце концов помощь была оказана известным адвокатом Руди Нарайаном, выходцем из Гайаны, защищающим иммигрантов, когда против них выдвигаются обвинения явно расистского характера. С его помощью удалось добиться апелляции. Приговор был отменен как беспочвенный. Правда, произошло это после того, как Гэвтон Шеперд уже отбыл в тюрьме большую часть своего срока. Были сняты обвинения и с его супруги.
Кто же виноват в том, что Шеперду пришлось провести ни за что ни про что долгие месяцы за решеткой? Злобствующие соседи? Нечестные полицейские? Расиствующие служители Фемиды? Все это вкупе. Или, как заявил, отвечая на этот вопрос сам Шеперд: «Система, вся система».
Заключение в тюрьму человека, пользующегося весьма солидным статусом, по словам «Гардиан», убедило многих, что ни один чернокожий, какой бы высокой ни была его репутация, не может рассчитывать на то, что его слову поверят, если он вступил в конфликт с белым, который автоматически получает поддержку полиции. «Если это могло случиться с Гэвтоном, — говорят люди, — это может произойти и с нами. Это может случиться с любым»1.
Итак, тяжелый меч британской Фемиды по сути дела покарал «выскочку-чернокожего» за то, что тот занял неподобающее место — не уготованное власть имущими для подобных ему в трущобе или развалюхе, а приличный коттедж.
Исследование, проведенное в 1979 году работниками комиссии расового равенства в столичном районе Тауэр хэмлетс, содержит мысль о том, что для живущих здесь иммигрантов вопрос жилья — самый острый2. Когда-то утопающий в зелени, этот район снискал славу «райского уголка»3. Однако впоследствии из-за быстрого роста населения (только в XIX веке оно здесь, как считают, увеличилось в четыре раза) обострялся спрос на жилье. Дома действительно строили — но без намека на самые элементарные удобства. Попытки властей в дальнейшем исправить положение не дали ощутимых результатов. В итоге «цветущий райский уголок» превратился в непривлекательный район трущоб4.
Здесь жилье продается только «людям первого сорта»
Авторы исследования пришли к выводу, что политика муниципальных властей в области распределения жилья направлена против иммигрантов, населяющих Тауэр хэмлетс. Иначе не объяснить специальный ценз — 5-летнее непрерывное проживание является необходимым, дабы мог встать вопрос о выделении муниципального жилья. Лишь считанные выходцы из Индостана в состоянии преодолеть этот барьер. Спустя несколько лет после приезда очень многие уезжают повидать свою жену, детей, прерывая таким образом требуемый срок проживания. А в этом случае власти бывали неумолимы — человек должен вновь начинать 5-летнее ожидание.
Мало этого, на получение жилища имеют гораздо больше прав люди семейные. «Все это напоминает замкнутый круг, — приводят авторы исследования слова одного из жителей района. — Иммиграционные власти не дают нам возможности привезти с собой семьи. А поскольку у нас здесь нет семей, мы не соответствуем муниципальным меркам при распределении жилья»5.
Авторы нового исследования, проведенного в 1980 году, вынуждены были констатировать: в сфере жилья в Ист-энде (куда входит Тауэр хэмлетс) ситуация «ужасающая»6. Так, на двух улицах, застроенных частными владениями, 70 процентов жильцов вынуждены пользоваться общим туалетом, размещенным вне здания, у 77 процентов нет горячей воды, у 86 процентов — ванны.
В докладе подчеркивается, что муниципальные власти в основном заботятся о строительстве разного рода офисов и контор. Для них расчищаются от обветшавших зданий значительные участки. Людей буквально выбрасывают на улицу. Так, из 1165 человек, чьи дома были снесены, новое жилье получили примерно 100 человек. Остальным пришлось ютиться в трущобах и так уже перенаселенных. Начальник жилищного управления столицы Джордж Тремлетт явно имел достаточно оснований охарактеризовать положение в этом районе как «позор нации»7.