Выбрать главу

В докладе собрано немало доказательств третирования, систематических преследований «цветных». Подчеркивается, что организация допросов молодых людей «являет собой картину насилий, запугиваний и насильственных признаний». Юридический центр, созданный общиной, привел множество фартов произвольных обысков молодых людей, когда ничего предосудительного обнаружено не было. Однако первоначальная причина задержания и обыска молодого человека в этих случаях отбрасывалась, и его арестовывали за «нападение на полицейских офицеров» либо же за «оскорбление словом».

Показания молодых людей сплошь и рядом бывали получены в отсутствие взрослого, что представляет нарушение судейских правил. Объясняя нежелание некоторых темнокожих отправляться в участок, куда доставлены их арестованные дети, работники отдела условного освобождения признали: «Многие чернокожие родители знают, что, когда они появятся в участке, с ними станут обращаться как с уголовными преступниками и подвергать оскорблениям». Из молодых людей, признавшихся в ходе допроса в совершении преступления, 15 процентов сообщили, что против них были применены физические методы, а 65 процентов поставили в известность о расистских оскорблениях, которыми их осыпали.

Все эти и многие аналогичные факты дают представление о степени полицейского террора, развязанного в Лэмбете в отношении представителей этнических меньшинств. «Своеобразная природа методов полиции» и «отсутствие демократического контроля над ее действиями» привели к тому, что отношения между полицией и общиной стали «крайне угрожающими», отмечается в докладе20.

Благодатную почву для процветания расистских настроений в полиции представляют иммиграционные законы, указывают двое ученых — профессор Абердинского университета Р. Мур и доктор К. Уоллес из Эштонского университета. «Ни одна черная община, ни одна черная семья, ни один чернокожий индивидуум в конечном счете не могут питать доверия к представителю закона, который в сущности ставит под сомнение само их право пребывать в Соединенном Королевстве», — подчеркивают они в совместном заявлении. Законы об иммиграции и выражающаяся в них политика находят воплощение в гонениях, обрушивающихся на чернокожих, эти законы внедряют мысль, что «цветные» в Великобритании не нужны, отмечают ученые и делают вывод: «По всей видимости, не должно вызывать удивления, что полиция чувствует себя вправе обращаться с чернокожими не так, как с полноправными гражданами»21.

Пожалуй, наиболее полно это «ощущение» блюстители порядка проявили, когда на свет был извлечен порядком запылившийся закон, принятый в 1824 году, согласно которому можно арестовать любого человека, если у стража порядка возникнет подозрение, что тот вознамерился совершить преступление. «Темнокожие чувствуют, что этот закон несправедливо применяется именно против них», — отмечал американский журнал «Тайм». «Наши парни сейчас попросту опасаются появляться на улице, зная, что в любой момент их могут арестовать», — констатировал Кортни Лоз, один из лидеров вест-индской общины столичного «цветного» гетто Брикстон22. Действительно, в 1975 году, например, на основании ставшего анахронизмом закона было арестовано 30 тысяч человек, половину из которых составили «цветные»23. Закон фактически предоставлял полиции легальную возможность чинить произвол в отношении неугодных, в первую голову «цветной» молодежи.

Официально именуемый законом о бродяжничестве, он в статье 4 содержал формулировку, которая позволяла карать только за намерение совершить правонарушение. И представители закона облекались правом— а точнее, им это вменялось в обязанность — «читать» криминальные мысли на расстоянии. И эта «телепатия» в итоге воплощалась в «показания», рассматриваемые судом, который на их основании и выносил приговор. Таким образом, даже, например, спокойно стоя в автобусной очереди, «цветной» не был застрахован от обвинения в нарушении пресловутой 4-й статьи. Кто докажет, что он в этот момент не обдумывал план уголовного деяния?

Самое широкое применение, которое полицейские власти нашли для этого своеобразного закона, вызвало естественное возмущение общественности. В различных местах прошли манифестации, участники которых требовали его отменить.

Один из высших полицейских чинов, сэр Дэвид Макни, попытался публично отмести критику: он утверждал, что буквой этого закона вовсе не злоупотребляют, чтобы усилить гонения на «цветных», нет, закон этот ныне применяется не чаще, чем в 30-е годы24. Весьма аргументированный ответ ему дала Сильвия Скарфарди, которая в 30-е годы входила в руководство Национального совета за гражданские свободы (НСГС).