Перед глазами Медного встает картина памяти, такая четкая и яркая, такая живая, будто она все еще здесь – протяни руку и можешь прикоснуться к ней.
Красные сходят с ума от жажды. Они группируются, и огромное живое существо из миллиарда отдельных тел единой волной устремляется к единственному носителю жизни.
Перед глазами Медного – крохотное курносое личико, сплошь покрытое веснушками, огненно-рыжие косички и улыбка, точь-в-точь, как у отца. Она улыбается ему, и разбитое мужское лицо слабо тянет левый уголок рта наверх.
«Встречай меня, Веснушка…» – улыбается Медный, когда мир полностью заполняет Красное, и миллиарды зубов в один миг взрывают его тело.
Глава 7
Апекс. Сброс на ноль.
***
День первый.
– Зачем ты остался со мной?
– Чтобы скучно не было.
– А с чего ты решил, что мне скучно?
Он поднимает глаза и смотрит, как она рябит перед ним, словно хреновое кабельное – её тело постоянно меняется, пытаясь подобрать подходящую версию оболочки, отчего четкие и лаконичные линии тела гнутся, ломаются и превращаются в сплошные помехи. Её тело хочет удивить его. Чего хочет её мозг, он даже думать не хочет.
Вот сейчас тонкая Вобла принимает форму пышной, обнаженной брюнетки с шикарной круглой грудью, тонкой талией и круглой задницей. По сочным бокам аппетитные складочки плавно спускаются к животику, а пышные бедра сжимаются, пряча самое сладкое.
– Расслабься, – говорит Куцый, садясь прямо на кафельный пол в полуметре от стеклянной стены. – Спустить я могу и по эту сторону.
Чувственный рот раскрывает створку пухлых губ:
– Ты бы не сидел на голом полу – застудишь…
– Застудить яйца – меньшая из моих проблем. Чего хочет Ряженый клоун?
Вобла, не сводя глаз с Куцего, медленно опускается на четвереньки, поднимая кверху идеально круглый зад. Мягкие, тягучие движения, совершенно не свойственные Вобле, раздражают Куцего. Она это чувствует, видит, ощущает как-то, а потому пышные формы начинают рябить – идеально выверенная геометрия круглого лица искажается помехами, и вот точеный нос съезжает на бок, огромные миндалевидные глаза стекают по щекам, как подтаявшее мороженое, правый уголок пухлых губ сползает на подбородок. Куцый смотрит на это и с ухмылкой вспоминает свои планы встретить конец света в плотно сидящих наушниках, с баночкой пива в руках, пребывая в полнейшей безответственности и глядя на Армагеддон с высоты обдолбанного равнодушия. Не вышло. Куцый смеется, а пышнотелая брюнетка рябит и смазывается помехами, пока, в конце концов, не исчезает совсем.
На полу сидит Вобла, вымазанная засохшей кровью. Сидит и смотрит на Куцего, как собака – внимательно и немо.
***
День второй.
Куцый медленно отползает назад и материт себя – надо было уезжать отсюда на хрен! Он пятится в темноту, проклиная её богатое воображение. Все было нормально, ничего не предвещало такого поворота. Просто сидели и говорили, почти как нормальные люди и вдруг – Бах! Бросается на стекло, выворачивается наизнанку, сотрясает стеклянную клетку. Выворачивается в самом прямом смысле – кишками наружу, взрываясь внутренностями, забрызгивая, заливая кровью стекло.
Я кричу. Кричу и плачу – мне больно! Куцый, помоги мне! Бога ради, сделай же что-нибудь!!! Я кричу, чувствуя, как изливается болью, выворачивается мое тело, как рвутся желудок, печень, легкие, кишки. В прямом смысле. Мне больно! Господи, как же горит… Куцый! Не убегай, Куцый, пожалуйста не бросай меня! Бога ради, помоги мне!!! И это не я – Ряженый втискивается в меня, забирается внутрь, разрывая мою плоть на куски, и она, разодранная, заворачивается вокруг меня, словно старый пергамент, кричит болью, горит в агонии. Улыбающаяся сволочь убивает меня, превращая нутро в конфетти. Мое тело соткано из огня, и оно пытается убежать само от себя – оно плачет, оно кричит, оно умоляет…
Куцый, помоги!!! МНЕ БОЛЬНО!!!
***
День третий.
Она сидит в углу, поджав ноги – её колотит. Затравленно смотрит по углам стеклянной клетки и ждет, когда явится Ряженый ублюдок. Она – почти человек, и сейчас очень хорошо понимает, что Куцый… он не сможет помочь ей. С чего она вообще решила, что хоть кто-то сможет помочь? Это – приговор. Она – смертник. Озирается по сторонам, вглядывается в темноту, окружающую крохотный островок света, и понимает, в чем именно смысл тюрьмы – к тебе может прийти кто угодно. Не тебе выбирать посетителя.
***
День четвертый.
– Знаешь, у меня тут полнейшая антисанитария, – говорит она, и кивает в сторону загнившей, подсыхающей лужи полупереваренных кишок и крови в дальнем углу. – Воняет.