— Четыреста тысяч долларов, — пробормотал Карл. Он потратил почти 14 миллионов на защиту от этого чертова иска.
Банковские счета пусты. Кредитные карты не работают. Другие клиенты (не из Баумора), по слухам, недовольны недостатком внимания.
Никаких других успешных вердиктов на их счету. Ничего даже и близко нет к миллиону долларов.
Резюме: эти люди по уши в долгах и висят на волоске. Стоит только их подтолкнуть, и они свалятся в пропасть. Стратегия: затянуть апелляцию, тянуть как можно дольше. Усилить давление со стороны банка. Быть может, купить банк «Секонд стейт» и потребовать уплаты долга. Банкротство будет лишь одним из ударов. А когда волной пойдут апелляции, у Пейтонов вообще случится помутнение рассудка. К тому же они не смогут заниматься другими тридцатью (или около того) исками против «Крейн» и, вероятно, откажутся от большинства клиентов.
Вывод: эту маленькую юридическую фирму можно разрушить.
Заключение не было подписано, что нисколько не удивило Карла, он знал, что его составил один из двух ушлых молодых людей из команды Рацлафа. Он выяснит, который из них, и повысит ему зарплату. Парень проделал отличную работу.
Великий Карл Трюдо стирал в порошок огромные конгломераты, захватывал вражеские советы директоров, увольнял известных топ-менеджеров, разваливал целые предприятия, обчищал банкиров, манипулировал ценами акций на бирже и портил карьеру дюжинам своих врагов.
И уж конечно, он сможет разрушить какую-то жалкую юридическую фирму женушки и муженька в Хаттисберге, штат Миссисипи.
Толивер доставил его домой чуть позже девяти вечера, Карл сам пожелал вернуться в такое время, когда Сэдлер уже будет в постели и не придется ворковать с ребенком, который ему совершенно неинтересен. От другого ребенка спастись не удалось. Брианна покорно ждала его. Они должны были поужинать вместе у камина.
Едва переступив через порог, он лицом к лицу столкнулся с «Имельдой», которая навечно оккупировала фойе и выглядела еще более опороченной, чем вчера вечером. Он не мог пройти мимо композиции, не уставившись на нее. Неужели эта куча бронзовых прутов должна напоминать молодую девушку? Где же ее туловище? А конечности? А голова? Неужели он правда заплатил столько денег за эту абстрактную чертовщину?
И как долго она будет преследовать его в его собственном пентхаусе?
Отдавая лакею пальто и портфель, Карл грустно разглядывал шедевр, а потом услышал слова, которых так боялся:
— Здравствуй, дорогой. — Брианна прошла по комнате в струящемся красном платье со шлейфом. Они быстро поцеловали друг друга в щеку.
— Разве она не потрясающая? — восхитилась Брианна, указывая рукой на «Имельду».
— Вот именно, потрясающая — очень верное слово, — ответил он.
Карл взглянул на Брианну, потом на «Имельду», и ему захотелось придушить обеих. Но момент был упущен. Он никогда не сможет признать поражение.
— Ужин готов, дорогой, — проворковала она.
— Я не голоден. Давай выпьем.
— Но Клодель приготовила твое любимое блюдо — морской язык на гриле.
— У меня нет аппетита, дорогая, — сказал он, снимая галстук и бросая его лакею.
— Сегодня был ужасный день, я знаю, — ответила Брианна. — Шотландского виски?
— Да.
— Расскажешь мне обо всем? — спросила она.
— С удовольствием.
Личный инвестиционный менеджер Брианны, незнакомая Карлу женщина, звонила ей весь день с новостями о крахе акций. Брианна знала все цифры и слышала сообщения о том, что ее муж разорился на миллиард или около того.
Она отпустила всех работников кухни и переоделась в намного более откровенную ночную рубашку. Они устроились у камина и болтали, пока сон не сморил обоих.
Глава 7
В 10.00 в пятницу, через два дня после оглашения вердикта, фирма Пейтонов собралась в «бункере» — большом помещении с некрашеными стенами из гипсокартона, где громоздились самодельные полки и хранилась целая коллекция аэроснимков, медицинских заключений, биографий присяжных, отчетов свидетелей-экспертов и сотни других документов по делу и прочих приложений. В центре помещения высилось нечто вроде стола: четыре больших куска многослойной фанеры толщиной в дюйм лежали на козлах для пилки бревен в жалком окружении металлических и деревянных стульев, из которых почти в каждом не хватало какой-то детали. Этот стол, очевидно, был центром боевых действий в течение последних четырех месяцев, на нем лежали стопки бумаг и кипы юридических книг. Шерман, один из ассистентов, провел большую часть предыдущего дня, вынося оттуда кофейные чашки, коробки из-под пиццы, контейнеры от китайской еды и пустые бутылки от воды. Еще он подмел бетонные полы, хотя они выглядели так, будто он этого не делал.
Их бывший офис, трехэтажное здание на Мэйн-стрит, элегантно украшался, снабжался всем необходимым и убирался каждый вечер. Тогда внешний вид и чистота казались им важными.
А теперь они просто пытались выжить.
Несмотря на мрачное окружение, настроение у всех было отличное, вполне понятно почему. Марафон закончился. В невероятный вердикт до сих пор верилось с трудом. Объединив усилия и добиваясь цели потом и кровью, маленькая фирма напала на страшное чудовище, вырвала у него победу в этой схватке и передала трофей добрым людям.
Мэри-Грейс призвала собравшихся к порядку. Все телефоны стояли в режиме ожидания, потому что Тэбби, секретарь, была таким же сотрудником фирмы, как и все, и тоже собиралась участвовать в дискуссии. Слава Богу, телефонные звонки стали снова раздаваться в этом офисе.
Шерман и Расти, другой ассистент, щеголяли в джинсах, футболках и ботинках на босу ногу. Если уж работать в помещении, где раньше располагался магазин дешевых товаров, то о каком дресс-коде может идти речь? Тэбби и Вики, другая секретарша, перестали красиво одеваться, зацепив платья на старой, испорченной мебели. Одна лишь Оливия, бухгалтер, как полагается почтенной женщине, каждый день являлась в офис в соответствующем виде.
Они сидели вокруг фанерного стола, потягивая все тот же плохой кофе, к которому уже привыкли, и с улыбкой слушали, как Мэри-Грейс вкратце описывала их позицию:
— Будут поданы ходатайства, как обычно при завершении процесса, — говорила она. — Судья Харрисон назначил слушание через тридцать дней, но мы не ожидаем каких-либо эксцессов.
— За судью Харрисона, — сказал Шерман, и все поддержали его, чокнувшись чашками с кофе.
Эта фирма стала очень демократичной. Все присутствующие ощущали себя равными. Каждый мог сказать то, что ему или ей хотелось. Обращались друг к другу только по имени. Бедность объединяет людей.
Мэри-Грейс продолжала:
— Следующие несколько месяцев Шерман и я будем вести дело Бейкер, мы также займемся другими делами по Баумору. Уэс и Расти возьмут их на себя и начнут зарабатывать деньги.
Аплодисменты.
— За деньги, — предложил Шерман еще один тост. Он получил юридическое образование на вечернем отделении университета, но не смог пройти экзамен на адвоката. Сейчас ему было уже за сорок, и хотя он работал только помощником юриста, знал гораздо больше многих полноценных юристов. Расти был на двадцать лет моложе и подумывал над тем, чтобы получить медицинское образование.
— Пока мы не ушли от темы, — продолжала Мэри-Грейс, — Оливия принесла мне последний отчет об отрицательном балансе. Как всегда, любо-дорого взглянуть. — Она взяла лист бумаги и посмотрела на цифры. — Теперь мы официально задержали арендную плату на три месяца на общую сумму в четыре тысячи пятьсот долларов.