Эх Вася, настроение у меня хорошее! Поэтому я за порчу своего имущества с Вас денег не возьму.
– Ваня, ну я же серьезно, мужики, сам погляди умаялись, им хотя бы на поправку здоровья.
– Ладно, держи уж, страдалец. – я достал из кармана джинсов пару потертых купюр тысячного достоинства.
С ловкостью фокусника, выхватив у меня деньги, Вася поспешил удалиться в направлении магазина, бормоча себе под нос нелицеприятные ругательства в мой адрес. Самым приличным из которых было слово «Жмот». Видя такое дело, копатели, побросав лопаты, устало потянулись за своим предводителем.
– Помни, Василек, – крикнул я ему вдогонку – нам еще с тобой клад искать.
Не успели еще спины кладоискателей скрыться за поворотом, как к моему дому подкатил шикарный кабриолет. С высоты крыльца, вижу, как метнулся к задней двери мелким бесом шофер, распахнув ее и как из машины выплыла дама. Ну что сказать, чтобы не обидеть, нехороша-неплоха, как говориться, средних лет. Направилась ко мне, а бес за ней увязался, черный чемоданчик в руках вертит.
– Здравствуйте, Иван Павлович, мы с Вами договаривались о встрече.
А у меня же на душе предчувствие нехорошее.
– Это, мой юрисконсульт –Вилли – представляет она своего помощника.
– Если мне помниться, наша встреча назначена на завтра.
– Ну зачем же так, Иван Павлович, раз уж мы встретились, к чему откладывать.
Делать нечего, пришлось в дом пригласить. Однако, и тут не без приключений. На пороге кот застыл охранником. Шерсть вздыбил, шипит, глаза словно твои блюдца.
Посетительница прям криком зашлась:
– Уберите кота! Иван Павлович! У меня аллергия на кошачью шерсть.
Пришлось мне и второй раз подчиниться. Взял я кота поперек брюха и за дверь. Только он еще сильнее шипит, да в дом рвется. Я значит дверь притворил и к гостям.
Смотрю, дамочка уже по-хозяйски расположилась в кресле, а помощник ее, словно вымуштрованный официант перед богатым клиентом, стоит слегка склонившись, только полотенца через руку не хватает. На столе уже купчая на дом лежит, меня ждет.
У меня же чуйка в голове уже не шепчет, а криком кричит: «Беги, Ваня! … Беги!». И не покидает меня ощущение, что вижу я эту даму не в первый раз. Спрашиваю:
– Мы с Вами раньше встречались?
– Встречались? Нет, … скорее всего нет. Может быть в Монте Карло, в прошлом году. Но, нет, я бы Вас запомнила.
– Позвольте, в таком случае, взглянуть на Ваш паспорт. – и не дожидаясь исполнения моей просьбы, вчитываюсь в расплывающийся от волнения текст купчей под жирно выделенным словом «ПОКУПАТЕЛЬ»:
«Ага, вот, Марина Сергеевна Карачун, номер паспорта, год рождения… Что-о-о?!»
– Вам девяносто пять лет?
– Не ожидала, Иван Павлович. Прямо не ожидала. Дамам не задают таких вопросов. Вас что-то не устраивает?
А у меня словно пелена с памяти спала. Вспомнилось, что в детстве возле деревни в чаще леса жила женщина. В деревне кроме как ведьма ее и не называли. Имя у нее было похожее – Мариша. Все плохое, происходящее в деревне, жители связывали только с ней, поговаривали, что она с самим чертом на короткой ноге. Да и недавний сон в единую линию выстроился: Страшная старуха – Мариша – Марина Сергеевна. Ба, да это же ведьма.
– Наша встреча назначена на завтра. – предпринимаю я попытку свернуть разговор.
Ведьма лишь смеется в глаза своим каркающим смехом. Звук ее голоса отражается от стен, потолка, пола комнаты, дробится и усиливается. Словно и не в доме мы, а в сыром темном склепе.
– Вижу догадался?
– Ты ведьма! – звучит из моих уст, как приговор.
Тело мое наполняется жутким страхом. Захотелось бежать прочь, немедленно, без оглядки, но непонятное оцепенение сковывает меня, не позволяя пошевелиться. Образ ведьмы плывет перед глазами, превращая ее в страшную старуху. Та руки свои костлявые к моей шее тенет и шепчет что-то. Да и помощник ее изменился. Морда поросла жесткой щетиной, нос словно свинячий пятачок и ноги словно от козла взятые. Да это же черт, ей-ей черт.
– Ага, значит по-хорошему не получится. Вилли, план «Б». – скрипит ведьма.
Вилли открывает чемоданчик, во внутренностях которого я различаю пузырьки с цветными жидкостями.
– «Бубонную ужасть»? – спрашивает Вилли, извлекая шприц
– Достаточно «Сонной одури».
– Жаль… «Бубонная ужасть» была бы верней. Я еще помню, как его родичи в муках корчились – Вилли мечтательно закрыл глаза, предаваясь сладким воспоминаниям.
«Зря ты это сказал, черт» – подумал я, а в слух обратился к ведьме:
– Что тебе от меня надо? Уж не клад ли моего отца к своим грязным рукам прибрать хочешь?
– Твоего отца?! О нет, это он коварно украл у меня сундучок желаний. За что и поплатился. Страшно поплатился. Вот только место, где спрятал заветный сундучок перед смертью, так и не выдал. Теперь, стало быть, твоя очередь.