Что до Императорской семьи (журналисты о ней всегда судачили особо), то сегодня они уже встретили в полном составе будущего жениха Люция. Он оказался не то что бы противным, по-своему обаятельным, но явно со своеобразной внешностью: он был с Востока и посему отличался узким разрезом глаз и желтоватой кожей. Среди своих он, конечно, считался красавцем. Волосы носил длинные и чем-то похоже на Альберта - в хвосте. Пряди и глаза были черные, как смоль, черты лица резкие и мужественные. А что еще ждать от восемнадцатилетнего альфы? Прибыл с отчимом, младшим мужем его отца; сам император отказался, мотивируя свое решение огромной занятостью государством. Им показали дворец, а затем императорская чета и братья удалились, оставив Люка с... Кимом, кажется, наедине; отчим отправился в покои полежать.
Остальные гости собирались прибыть к завтрашнему дню. Кто-то еще и месячное плавание совершил, чтобы добраться до этих берегов. Таких, по понятных причинам, было немного - лишь те, кто имел надежного советника и армию, не умеющую предавать. Остальные воспользовались поездами. График прибытия каждого семейства был известен до минут. Можно было не опасаться, что кто-то прибудет во время, когда их просто не готовы принять: ночь ли, вечер, раннее утро. Будучи спокойным за свой авторитет, император не гнушался заниматься своими обычными делами: слушаниями или работой. Он ходил со совершенно спокойной миной, как будто его душу вовсе не затрагивает предновогодний трепет, взбудораживший весь дворец. Все с такой же царственно медленной походкой, нередко под руку с мужем, о чем с ним беседуя и то и дело кивая. Казалось, человек невозмутимый: и глаза у него не бегали, руки в жестах не разлетались. Словно бы этакое затишье перед бурей. По крайней мере, Натан ощущал это так.
Для него подготовка к праздникам выдалась насыщенной. Особенно понравилось выбирать наряд, а точнее, спорить с Деяти по поводу юбки. Сначала тот говорил: «Брюки - это, конечно, прекрасно, но хоть раз в год позвольте себе надеть что-нибудь более подходящее событию, дорогой мой друг». Омега смеялся ему в лицо. «Что же, я свободный человек. Могу надеть все, что мне вздумается. Разве кого-то оскорбит то, что на мне будут брюки, а не развевающееся платье? Не думаю». Деяти настаивал, потом чуть ли не на коленях молил. И чего ему сдалась эта юбка, Натан определенно не понимал. Если одежда кому-нибудь не понравится, пусть идет лесом: что же он, зря это покупал, и так борясь в душе с искушением надеть обычные вещи? Да ни за что! В конце концов, Натан - хозяин своего тела, а не общественность. Что ему надо, то он и наденет, право слово. С другой стороны, так было не удобно Деяти отказать... Что-то в голове щелкнуло, и только он решил, что все-таки наденет это треклятое платье, как первым сдался его личный слуга:
- Да делайте, что хотите! Не могу больше.
Натан улыбнулся и тут же примерил понравившеюся обновку. Ничем, в общем-то, не отличалось от одежды альф, разве что, оттенком. Этот был более яркий и пастельный - кремово-карамельный - чем на их одежде. Белая накрахмаленная сорочка, жилет цвета топленого молока с кофейного цвета вертикальными полосами, коричневые брюки и такого же цвета пиджак. Эх, все же повезло, что омегам позволялось разнообразие в цветах. Костюмы альф были только черные, сорочки - белые исключительно. И нынешний образ Натану нравился безмерно. Даже изумрудная заколка, кое-как закрепленная Деяти на прядях, радовала глаз.
- На том и порешили. Сколько вы хотите за него? - на этот раз он обратился к продавцу. Тот ответил. - А, неплохо! Не так уж кусается, как это платьишко. Что, Деяти? Согласен? Красиво же выглядит, ну.
Как видно, приготовления близились к завершению. Тем не менее, новогодняя суета не утихала, а нарастала как снежный ком: не все подарки были куплены, руки так и чесались не только украсить комнату, но и дом, на радостях хотелось бегать по лужам и кричать. Все с нетерпением ждали Сочельника, теплого вечера, когда можно и нужно посидеть одному и подумать, разобраться в себе. Или разобраться с другими. И вроде не верилось, что Новый год уже так скоро, так скоро настоящая весна, верба, мать-и-мачеха, подснежники, а затем и лето с вкуснейшими лесными ягодами и орешками. Не верилось, что так близко и день весеннего равноденствия, и самый длинный день в году. Казалось, только недавно была грустная, дождливая осень... Не верилось, что так быстро прошла зима, так быстро прошел год. И немного пугало то, что будет дальше. Неизвестное будущее дарило какие-то странные, смешанные ощущения. Она и пугала, и одновременно с этим завораживала, вдохновляла.