Люк думал над словами «третьей стороны», Натти, как омега любил его называть. Думал достаточно долго и все никак не мог прийти к решению. Пока не наступило вчера. Люций так надеялся, что человек, за которого он вынужден идти замуж, окажется неплохим другом или собеседником. Хотя бы тем, кто не будет доставать одним своим присутствием. Хах, всего лишь голубая мечта! Ким был ужасен: слабый, глупый, не умеющий думать, человек, у которого ничего нет за душой, кроме денег. Люк его ненавидел. Не хотел видеть, разговаривать, понимать, какая же адская жизнь его ждет впереди. Да пусть его мужем окажется кто угодно, но не этот слабак и скупец.
Он постучался к Альберту и зашел, услышав привычное: «Войдите». Люк не любил разговаривать, но сейчас решительно прошел вперед, потому что это было нужно, как никогда раньше. Лучше потерпеть секундное мучение, чем страдать всю оставшуюся жизнь.
- Здравствуй. Помнишь, что я тогда говорил? Я все еще не хочу себе «чужого мужа», каким бы хорошим вы его не считали.
- Значит, решил? - спросил Альберт, все еще сидя к Люцию спиной. Очевидно, работал.
- Решил, - кивнув. - Терпеть его не могу. Он как половая тряпка. Безвольный подкаблучник, при этом старающийся показать себя тираном. Ненавижу притворство и слабость. Понимаешь? - говорил он, подходя все ближе и ближе. - Я не могу так. Не хочу всю жизнь страдать. Пожалуйста, не заставляй меня с отцом хоть в этот раз делать то, чего я так не хочу.
Альфа все еще сидел молча и скрипел пером. Удивился, что младший брат сам пришел к нему, такому большому и страшному. Услышать чужой голос было приятно, хотя и не с такими словами. Альберт мог понять брата, хотел бы повлиять на отца, но здравый смысл брал свое. Омега вряд ли куда денется от этого неравного брака. В нынешней нестабильной обстановке Лиадору нужны союзники, а лояльнее и ближе азиатов было не найти. Если бы только Люций вышел замуж, пусть и не в ближайшем будущем, за наследника Глобулы, Лиадор бы стал настолько мощной державой, что ни одна другая страна не стала бы развязывать с империей войну. Ни одни договоры так не скрепят их союз, как брак. Документы рвутся, подделываются, сжигаются, а вот священные узы держатся сравнительно долго. Традиции в азиатах были особенно сильны и всегда одерживали верх над доводами рассудка. А что же делать так? Лиадор не был готов к войне, блокаде и изоляции. Любой человек в здравом уме это должен понимать.
- Не считай, что это все так просто. Мы не можем. Хотя бы потому, как сильно это решение на нас отразится. Я имею в виду не только материальную сторону вопроса. Ты просишь о невозможных вещах.
- Я и не говорю, что помолвка должна быть расторгнута с нашей стороны.
- Тогда чего ты хочешь?
- Чтобы они отказались сами. Сделай мне одолжение. Пожалуйста, отвадь от меня этого придурка. Сам он делать этого не хочет. Чтобы я не творил, ему, очевидно, все равно. Хоть я подерусь с ним, тут же забудет. Я не тот человек, который способен его запугать. А ты мог бы. Пожалуйста! Заставь его отказаться от брака! Я же знаю, они ищут сотрудничества с нами так же, как и мы. Их император как-нибудь да выкрутится, тебе не кажется? - Альберт ему не отвечал. Только повел плечами, выражая несогласие. - Ну пожалуйста, я умоляю! Разве нет какой-нибудь лазейки?
- Увы, - он отложил перо и повернулся к брату, - это невозможно. Во-первых, ты ведь не думал о том, что наша маленькая тайна тут же раскроется? Он обязательно кому-нибудь да расскажет. Твой якобы хитрый план обречен на провал. Во-вторых, брак - это самая крепкая печать. Мы могли бы выдать замуж кого-нибудь другого нашего родственника, если бы таковой у нас был, поверь мне. С кем же предложишь тогда заключать брак? Вот, мнешься, отводишь взгляд. Значит, не подумал. Обижаться можешь сколько угодно, но я не уступлю, - и с этими словами альфа вернулся в первоначальное положение. - А теперь ступай.
- С радостью!
***
Время после обеда. Дворец затих, как будто перед бурей. «Тик-так, тик-так», - шуршали ходики, отражаясь от холодных мраморных стен. Шаг стал вальяжней, руки разлетались во весь проход. Тихо, а потому, казалось бы, спокойно. Всем, но только не ему. Он чувствовал, как сердце начало ускорять ритм, а дышать становилось все тяжелее. Старался себя спрашивать и убеждать: «Ха, хватит гнать сердце почем зря! Ну серьезно, чего это ты вдруг? Шел себе и шел. Да, атмосфера за столом была натянутой, но какая тебе разница? Не тебя же это коснулось», - но страх не проходил, нарастал. Он и дышать пробовал глубже, и хвататься за грудь (как будто это что-то давало), считать шаги. Успокоение приходило, конечно, но стоило только вскрикнуть за его спиной вороне - и все. Глаза забегали, ноги начинали подкашиваться, гнуться, как ивовые прутики, перед глазами поплыли разноцветные круги. Оставалось только засесть в пустой библиотеке, почитать что-то легкое, вроде небольшого романа, немного унять в руках и ногах дрожь, а затем послать кого-нибудь за успокоительным. Зачем до этого читать книгу? Натан не желал выглядеть слишком жалко.