Ах, ему бы с такими рассуждениями и самому в литераторы. Умел бы только писать где-то, кроме головы... За этими пространными рассуждениями Михаэль и не заметил, как Эльдар начал говорить:
- Как думаешь, новая восходящая звезда в литературе? В последнее время их много развелось. Куда ни глянь, все писатели и поэты. А где, скажи же мне, талант? Я знаю одного литератора с талантом, хотя и не дотягивающего до великих писателей прошлого. Но сможет ли он издаться? Конечно же нет! Ему не повезло родиться альфой.
- А вы, Ваше Высочество, хотите сказать, что этот поэт бездарен? А как по мне, неплох. Слова красивые, строчки ровные, - отозвался тут же зарывшийся в кипы документов Михаэль, известный своим положением бухгалтера. Лишь бы принц не заметил безумного блеска его глаз. Кто тут должен быть скептиком, в конце-то концов? Журнал он уже успел отложить в сторону, чтобы не маячил перед глазами. - Что еще стихотворению надо?
- Ну, хотя бы смысла и хоть какого-то сюжета.
- А он здесь есть. Смысл. Граф описывал те книги, которые чаще всего читают люди нынешнего времени. Заграничные, отечественные, но не о нашенской стороне, про путешествия и приключения.
Эльдар задумался и ненадолго отстал от Михаэля. Бросил на свой стул плащ, туда же кожаную сумку и котелок. Приоткрыл окно, чтобы выветрить прочь масляный запах чернил; в воздух, освещенный солнцем, тут же ворвались белесые клубы пыли и тухлый ветер улицы. Потянулся, закинув за голову руки, и подошел к Михаэлю. Подошел неприлично близко, аккуратно, как будто боясь повредить, обнял за плечи и легко, только уткнувшись губами, поцеловал в щеку. Второй будто бы не заметил: никак не отреагировал, хотя и не шарахался, как бы говоря: «Если хочешь - продолжай». Представьте, сколько долго Эльдар добивался от его Истинного хотя бы такой реакции. Тот не мог терпеть, когда кто-то к нему прикасался, обнимал или что-то еще. Даже ненавидел. Не любил и не принимал собственное тело, смотреть на него в зеркало всегда было невыносимой пыткой. Но сейчас... Прогресс, как говорят, на лицо. По крайней мере, Эльдар хотел верить, что таким образом не причиняет любимому боль. Любимому уже в течение четырех лет.
- Интересно. Говоришь, здесь есть задатки?
- А почему нет? Признайтесь, Вам не нравится просто потому, что здесь мало действия, нет погонь и пушек.
- Я предпочитаю динамику, нежели обыкновенные описания чего бы то ни было, - а что, он говорил чистую правду.
- Что я и ожидал услышать. Писали бы Вы книги, ни одна Ваша строчка не выдержала бы критики. Одни действия, никаких размышлений или лирики. Я тоже не люблю в литературе приторность и застойность, но как же обойтись без красивых описаний? - легко усмехнувшись. - Или так во мне говорит свободная и излишне ветреная натура. В свое время я сам был не прочь написать рассказик о природе. Без действий, а лишь о ее красоте. А Вы... Поймете ли когда-нибудь?
- Очевидно, как только - так сразу, - и, глянув через чужое плечо в документы, спросил серьезнее: - Что с цифрами?
- Капиталы растут, чистая прибыль за год увеличилась на один процент, так что все достаточно неплохо. По сравнению с прошлым годом, это невиданное достижение! Хотя еще нужно погасить кредит, который Вы брали в Национальном банке. Сроки горят. И если кое-кто - я на Вас намекаю - сегодня об этом не распорядится, пиши пропало. Денежки улетят прочь.
- Понял-понял. Хотя не скажи, все не то что бы летит к чертям, - заметив чужую гневную ухмылку, тут же исправился: - Или нет. Летит. Кубарем катится. Ломая спину.
- Руки свои убери... те, - Михаэль демонстративно встряхнул плечи и, избавившись от назойливых ладоней, показал на дверь. - И полный вперед.
- Люблю, когда ты злишься, - уже надевая пальто обратно.
- Да идите уже, горе-любовник.
Дверь хлопнула. Михаэль остался один. Вздохнув, вновь принялся за работу, параллельно погружаясь в воспоминания и рефлексию. Даже если прошлое мертво, воспоминания еще живут. Ему было тяжело и одновременно приятно ворожить память и старые раны. Хотя и начинали с новой силой кровоточить и болеть, то была приятная боль, как в тяжелых и растянутых после тренировки мышцах. Можно ли за это назвать его мазохистом? Лишь отчасти. Воспоминания ведь приходили не с той целью, чтобы причинить страдания, то был, скорее, побочный эффект. Основной же предлог - наконец доказать разуму и телу, что это все реальность, не мечта, которая исчезнет под утро. Это уже навсегда. Пожалуй, несколько лет назад, он бы точно не поверил. Вся его жизнь была больше похожа на утопический сон. Средний житель о таком мог только мечтать. Но, знаете, у каждого счастья есть и горести. Он был много лет слишком свободен, как бы абсурдно это не звучало. Так свободен, что звук ветра в ушах ему надоел хуже горькой редьки. Хотелось иного, бури, пусть и не в обычном смысле этого слова. И он ее получил. Подумайте только, целых десять лет Михаэль решался на этот отчаянный шаг. Хотя, оно понятно: ему всегда было тяжело осознавать собственные желания. Его история вообще какая-то абсурдная, непонятная, в нее ну очень тяжело поверить. Человек в здравом уме не отказался бы от того, что у Михаэля было все время. Но кто говорил, что он не безумец? Каждый человек, так или иначе, чуть-чуть сошел с ума. Если уж природа сделала его Истинным альфу, а не омегу и даже не бету, то что вообще здесь можно говорить.