— Гад!
Это я не Ленину, это я дебилу на крутой тачке, который окатил меня из лужи прямо на пешеходном переходе. Да что же за день такой: из бизнес-класса во все прелести рабочего! Поднимаю глаза от грязных коленок и ловлю гадкие ухмылочки от двух курящих на остановке парней. Вот оно, наше женское счастье! Да пошли все самцы в то самое место из четырёх букв, из которого они, кажется, высунулись на улицу! Хотя в нем нахожусь сейчас я — мне же вот такой грязной в гости переться.
Набираю Майке:
— Давай чай заваривать… Шампанское из меня еще, похоже, не все выветрилось.
— Ты там готовься все как на духу… — ржет Майка в трубку.
Ага, если последний не выпущу по дороге. Чертова дюжина килограммчиков оттянула плечо, точно тринадцать тонн. В районе метро «Московская» асфальт настолько раздолбан, что просто невозможно идти по нему даже в кроссовках. И не столько в асфальте дело, сколько в пальцах, которые нервно поджимаются, вспоминая массаж Крэга.
Сейчас расскажу все подруге и меня отпустит. Хоть чуть-чуть. Иначе взорвусь. Верните мне Крэга! Вылезая из его прощальных объятий я чувствовала, что все — заново родилась. А теперь легкая грусть от разлуки с тем, с кем и сойтись толком не успела, превратилась в пепел сожженных мостов в мою прошлую жизнь. Пепел легкий на вес, но дышать мешает до боли в груди. Под ребрами болит. Очень. И в другом месте. И голова, которая не может дать ответ на такой простой вопрос: ну почему это все произошло именно со мной?!
Глава 19. “Путь истинный”
— Ксю, признавайся, ты сейчас все это выдумала!
Майка сидела, стиснув зубами полоску вяленой щуки, и я с трудом разобрала ее шамканье, потому что смотрела не в лицо, а на полупустой стаканчик с пивом. Шампанское без пива — деньги на ветер, это не я сказала, я сейчас и без дополнительной подзарядки молола языком, как заведенная.
Пить или не пить, такого вопроса вообще не стояло: все равно спать завалюсь и вечером вряд ли встану встречать Майкиных родителей — просплю до утра. Здоровый сон мне нужен куда больше воспитательного подзатыльника от ее папы или липового больничного от мамы. Во всяком случае, на данный момент. Потому я с чистой совестью, но по-прежнему с тяжелой душой сделала очередной глоток из своего стакана и прижалась головой к мягкому валику дивана, на котором мне предстояло спать.
— Окей, я все выдумала! — пропел мой малость пьяный голос. — Если тебе от этого станет легче…
Мой полупустой стакан балансировал на рельефе сиденья с мало-мальской поддержкой с моей стороны. Если опрокинется, буду спать на мокром или на полу, что собственно сейчас не имело для меня особого значения. Заглянувшая на огонек, горевший в Майкиных глазах, бодрость укладывалась спать против моей воли.
— Типа, я тебе завидую? — выдала подруга ни с того, ни с сего, или это я как-то не уследила за тоном и смыслом своей речи. Хотя четко контролировала выдаваемую под рыбку информацию. Ничего личного про Крэга я не сказала: из троих моих мужчин он оказался единственным, кто подумал в первую очередь обо мне. Это дорогого стоит, и я буду держать язык за зубами, даже зная, что дальше Майки инфа не уйдет, да и вообще какая ему разница — это про своего парня нельзя рассказывать даже лучшей подруги, а про некоего субъекта, которого не увижу ни я, ни она, можно безболезненно наплести с три короба. Только что-то останавливало меня от полной откровенности… Возможно, самоуважение. Само… К себе! Поделился больным он именно со мной, даже если делал это в каждом аэропорту с каждой встречной. Да и зачем об этом сейчас думать… Все, птичка счастья улетела за океан!
— Типа, whatever-господи! Можно поговорить теперь о чем-нибудь приятном?
— А это было не о приятном? — пьяно расхохоталась Майка. — Ну ты даёшь!
— Больше никогда и никому, — выдохнула я и закрыла глаза: недопитый стакан продолжал покачиваться рядом, пока Майка не поставила его на пол рядом с диваном. — И пить больше не буду. Все, я начинаю вести спокойную одинокую жизнь…
— Целый месяц? — снова хохотала она. — А потом в омут с головой к своему Джонатану!
Я подскочила, точно ужаленная — какое счастье, что стакана уже не было на диване. Забыть позвонить человеку, который вытащил меня из глупейшей ситуации с пропущенным самолетом, это быть настоящей свиньей. Одной рукой судорожно заправляя за уши все ещё влажные после душа волосы, я вызывала его номер, любуясь на аватарку. Потом пришлось схватить за нос Майку — нос у неё маленький, но вот непрошеное любопытство преогромное.
— Я ж только на аватарку глянуть! — заверещала она притворно-обиженно и уселась обратно к столу, на котором рядком расставила привезённые мною снадобья. Жаль, во Вьетнаме не нашлось никакого приворотного зелья, чтобы у такой хорошей девушки наконец-то появилась личная жизнь.