Он вдруг спрятал лицо в ладонях и замотал головой.
— Я кажусь тебе сумасшедшим… — выглянул из-за растопыренных пальцев до боли знакомый глаз. — Я знаю. Ну, мы же близнецы. Я тоже не могу быть абсолютно здоровым, — спрятал он руки у себя на коленях. — Но я абсолютно уверен, что в хороших руках Крэг станет нормальным. В хороших, я имею в виду. И я не знаю, так ли хороши твои руки, чтобы доверить тебе брата. Это его последний шанс. Тридцать — это уже почти поздно менять привычки, а они у него дурные…
— Что ты от меня хочешь? — теперь перебила я, только тихо, глухо, осторожно… Я шла по горячим углям. И мне по неопытности было жутко больно.
— Оценить хорошенько свои силы — сможешь ли не сбежать, трусливо поджав хвост, как обыкновенная самка, которой нужен сильный самец, а не проблемы. Здесь все наоборот: трусливому самцу нужна сильная самка. Я же сказал, что у нас связь: брат точно прочитал мои мысли и вуаля: каким-то магическим образом сам нашел себе девушку. Но вопрос остается открытым: эта девушка сознательно выбрала его? Не предашь ли ты завтра его веру?
— Мы не давали друг другу никаких обещаний, — теперь уж точно злобно прорычала я.
— Я понимаю… Он никогда не давал никаких обещаний, он не умеет этого делать. Мне — тоже не надо твоих обещаний, даже если ты умеешь их сдерживать. Мне нужен контракт с тобой — на год. Я не просто так спросил тебя про годовой доход. Я хочу купить твой год — называй это как хочешь: персональный помощник…
Я не успела открыть рот — Тони схватил меня через стол за запястье: очень больно.
— Я знаю, что говорю. Если ты не будешь относиться к вашим с ним отношениям, как к работе, ничего у вас не выйдет. Это действительно работа — нудная, рутинная, с переработкой, недосыпом и без отпуска. Твоя первая реакция на первый же скандал будет женская: собрать вещи и уйти. А он может уйти совсем без вещей. Он может, но если я заплачу тебе, ты будешь сидеть и ждать его возвращения. Пока ты с ним, ты не сможешь работать — но год для карьеры не смертельно, и даже если у вас ничего не выйдет, я дам тебе потрясающую рекомендацию. Если я буду платить тебе тысячу в неделю, тысячу долларов — это нормально? Ты прикусишь за эти деньги язык и стерпишь все закидоны моего брата?
Я мотнула головой, но не в качестве ответа, а чтобы продемонстрировать, что я в шоке от его слов.
— Тони, ты себя слышишь? Ты покупаешь брату девочку, да? — я не смогла произнести слово «шлюху».
— Нет: сиделку, подругу… Может, даже жену. Кто знает… — он облизал губы, совсем как брат, и я с трудом удержалась от желания в свой черед слизать стянувшую губы помаду. — Я покупаю ему второй шанс. Тот, который он не смог получить вовремя из-за одной моей маленькой дури… Я покупаю прощение… По дешевке… Всего за штуку в неделю… Но я и не хочу покупать индульгенцию подороже… Тогда бы это действительно было гадко. Я просто хочу, чтобы ты не боялась за свое будущее — оно будет достойным: с моим ли братом, без него… Ну, этот год — как учеба в Аспирантуре. Называй это так… Ты согласна?
— Нет, — отрезала я. — Я не заключаю с тобой никаких контрактов. Наши отношения с Крэгом тебя не касаются…
— Я успел…
Я обернулась: они вернулись одновременно — Крэг наступал официантке на пятки. Сел с соседнего края молча, смотрел вперед — мимо нас.
— Мы обсуждали финский язык. Как нас заставляли учить Калевалу. Ну помнишь же, помнишь?
Тони толкнул брата в плечо, но Крэг даже не улыбнулся.
— Я снял гостиницу на эту ночь, — сказал он, по-прежнему глядя перед собой, то есть мимо нас. — Я заберу ключи у соседа. Он все сделает. Даже лодку и удочки даст. Правда, я не сказал ему, что не умею рыбачить.
— Научишься, — Тони все еще пытался растормошить брата, дергая за плечо. — Ты быстро всему учишься. Не то что я…
Два одинаковых лица — борода не в счет — и такие разные головы.
В тарелках у нас оказалось одно и тоже: не уха, но все же лосось, картошка, чтобы Тони мог попытаться пошутить про одни и те же викингские корни у финнов и ирландцев и любовь к картошке, передающуюся через кровь. Картошка, увы, лечит лишь простую простуду, а я сейчас могу над ней хоть удышаться, а толку будет ноль! Только раскраснеюсь и все… Ну, может, еще чихну — на них на всех, всех Макдевиттов. Скорей бы уж!
И небеса меня услышали: после трапезы мы проводили Тони до секьюрити. По дороге он нес какую-то чушь, а Крэг продолжал смотреть в пол. Наверное, до самолета еще далеко, просто братья не хотят больше быть вместе.