«В общем, смотрите, — пишете Вы, по-видимому, от лица НТС, — мы вырастили Солженицына и иных, а следовательно, не зря получаем доллары» (???) (стр. 201).
Нет, не НТС, не ЦРУ вырастили Солженицына! Еще раз повторяю: Солженицына вырастила тюрьма!
Что касается Вашей критики «Теленка», то порой она стоит худших страниц самого «Теленка». Взять хотя бы эту фразу: «Безо всякого преувеличения можно сказать, что эта книга отражает видение советской действительности глазами ЦРУ» (стр. 214). Доказательства? — Пожалуйста: Солженицын пишет о подполье, НТС — тоже; правда, каждый свое, но это неважно!
Или — в связи с Нобелевской премией… Вы пишете (стр. 219): «Опьяненный Нобелевской премией, он вознесся: „Вот когда я могу как бы на равных поговорить с правительством. Ничего тут зазорного нет: я приобрел позицию силы — и поговорю с нее. Ничего не уступлю сам, но предложу уступить им“», — цитируете Вы «Теленка» (стр. 326).
И сразу же — переход: «С неописуемой заносчивостью он выдвигает различные требования в трескучих заявлениях, печатающихся на Западе и передающихся по радио на русском языке в Советский Союз».
Но ведь цитируемое Вами из «Теленка» рассуждение Солженицына относилось к совершенно конкретным его действиям! Речь шла не о «трескучих заявлениях», а об его обращении к правительству, а именно — к М. А. Суслову! Причем он обращался с просьбой принять его предложение: напечатать его «Раковый корпус» и принять для рассмотрения «Август 14-го». Вот это письмо, датированное 14 октября 1970 г.
Секретарю ЦК КПСС, т. МЛ. Суслову
Михаил Андреевич!
Пишу именно Вам, памятуя, что мы с Вами были познакомлены, в декабре 1962 г. и Вы тогда отнеслись к моей работе с пониманием.
Прошу Вас рассмотреть лично и сообщить другим членам государственного руководства следующее мое предложение.
Я предлагаю пересмотреть ситуацию, созданную вокруг меня и моих произведений недобросовестными деятелями из Союза писателей, дававшими правительству неверную информацию.
Как Вам известно, мне присуждена Нобелевская премия по литературе. В течение 8 недель, оставшихся до ее вручения, государственное руководство имеет возможность энергично изменить литературную ситуацию со мной, и тогда процедура вручения будет происходить в обстановке несравненно более благоприятной, чем сложилась сейчас. По малости оставшегося времени ограничиваю свое предложение минималь-нымирамками:
1) В кратчайший срок напечатать (при моей личной корректуре) отдельной книгой, значительным тиражом, и выпустить в свободную продажу повесть «Раковый корпус». (…) Запрет этой повести, одобренной московской секцией прозы, принятой «Новым миром», является ЧИСТЫМ НЕДОРАЗУМЕНИЕМ.
2) Снять все виды наказаний (исключения студентов из институтов и др.) с лиц, обвиненных в чтении и обсуждении моих книг. Снять запрет с библиотечного пользования еще уцелевшими экземплярами моих прежде напечатанных рассказов. Дать объявление о подготовке к печати сборника рассказов (…).
3) Если это будет принято и осуществлено, я могу передать Вам для опубликования мой новый, в этих днях кончаемый, роман «Август четырнадцатого». Эта книга и вовсе не может встретить цензурных затруднений: она представляет детальный военный разбор «самсоновской катастрофы» 1914 г., где самоотверженность и лучшие усилия русских солдат и офицеров были обессмысленны и погублены параличом царского военного командования. Запрет в нашей стране еще и этой книги вызвал бы всеобщее изумление.
Если потребуется личная встреча, беседа, обсуждение — я готов приехать.
(Подпись)
Ответа на это письмо не было никакого.
Совсем не важно, что в своих былых действиях выдвигает автор «Теленка» задним числом на первый план. Это письмо и многие другие действия Солженицына (например, его письмо Л. И. Брежневу в 1966 г.') показывают, как стремился этот писатель быть понятым на своей Родине.
Еще более невероятную подтасовку фактов Вы допустили тогда, когда, сравнив Солженицына со Смердяковым, смешиваете вместе вещи, разделенные между собою четвертью века! Вы приводите рассуждения Солженицына конца 60-х — начала 70-х гг.: «Как и Смердяков, он разглагольствует о годе 1812-м и заявляет: „Простая истина, но ее надо выстрадать: благословенны не победы в войнах, а поражения в них!..“» (стр. 190) и ищите подтверждения этих мыслей Солженицына в его поведении на фронте во время Отечественной войны, то есть в 1941–45 гг.: «Солженицын по духу своему родственен с этим лакеем. В час великой опасности для Родины он поносит действия Верховного Главнокомандования. За это устраняется из армии и по законам военного времени подвергается наказанию. По отношению к тем, кто с оружием в руках приходил завоевывать наш народ, неся смерть и разрушения, он остался неискоренимым пособником в самом его гнусном смысле» (стр. 190).