- Итачи… - сорвалось с моих губ, когда его рука скользнула по моему оголенному плечу. На его руке была черная перчатка, но, могу поспорить, я почувствовала нежность и тепло его кожи сквозь тонкую ткань. Его ровное горячее дыхание обожгло мою шею, и ему довелось услышать, как томно и тяжело задышала я.
Рука его неспешно двигалась ниже по моему плечу, а я, прикрыв глаза, лишь ловила моменты, не смея обернуться… не смея возразить. Он зашептал мне на ухо что-то по-гречески, но я уже не различала слова и не понимала их смысл. Лишь только первую фразу мне удалось перевести на родной язык. Но сейчас сил не было, и я только внимательно вслушивалась в этот негромкий шепот, в котором воедино объединялись спокойствие и пугающая отреченность со страстью и немыслимым круговоротом чувств.
И вот рука его добралась до моей кисти, и Древний Демон сжал её легонько, а в следующую секунду я почувствовала, как пальцы наши переплелись. Я ощутила это тепло, ощущала, каким сильным и настойчивым он был в ту секунду, а он продолжал нашептывать что-то мне на ухо, говоря всё быстрее. Речь его становилась всё пламеннее, и, отнюдь не зная смысла его повествования, мне захотелось вдруг подчиниться ему. Странное чувство, которое никогда прежде не настигало меня. Чувство защищенности, уверенности и безопасности. Чувство, возникающее только тогда, когда ты вдруг оказываешься в чьих-то настойчивых крепких руках, способных приютить тебя в своем богатом мире, в своем сердце и в своей душе.
И когда шепот его стал совсем тихим, едва различимым, но таким быстрым и волнующим, он вдруг остановился, крепко сжал мою руку в своей, и мы закружились в танце. В быстром и невероятно страстном танце этой ночи. В эти секунды мы открыли свои сердца друг другу, обнажили свои души и просто-напросто бездумно танцевали, позабыв о других гостей Карнавала Пороков.
На лице его были черная маска, пугающая и отталкивающая. Весь его костюм в черных тонах был сделан по последнему писку моды - впрочем, как и обычно. Однако он был скрыт длинным плащом, окончательно дополняющий уже созданный загадочный образ. И всю эту черноту разбавляла лишь роспись красного оттенка, четкие линии, образующие затейливый рисунок у самых краев маски. Оттого казалось, что глаза его пылали красным огнем, и будь я обычным человеком, то именно так бы я, наивная, и подумала. Однако я точно знала, что это пламя, которое так умело скрывалось, было составной частью этого существа.
- Ты говорил, что не придешь, - тихо прошептала я, когда во время танца он опустил меня, заставляя прогнуться, и сам склонился надо мной, обжигая горячим дыханием шею.
Итачи резко поднял меня, мы сделали несколько поворотов, застыли, а затем вновь начали танец в привычном темпе. Его рука лежала на моей талии и только ближе притягивала меня к себе. Я чувствовала тепло его тела, и мне хотелось большего - хотелось стать с ним единым целым и проникнуть душою в самые потаенные уголки его сердца.
- Мы слишком много проводим времени вместе, - точно обреченно пролепетал Итачи, сжимая мою руку в своей. – Этот наш милый флирт и легкая симпатия может перерасти во что-то большее…
- …ведь мне уже хочется узнать тебя ближе… - закончила я за него.
- …и я уже чувствую, как близки мы к единению… - продолжал он шептать.
- …и как отдаляемся мы…
- …от брата моего…
Итачи остановился, позволяя станцевать нам друг перед другом каждому свою партию, а затем, легонько топнув ногой, вновь слились в Танце Души на Карнавале Порока.
- А ведь ты принадлежишь брату, отнюдь не мне, и сердце твоё уже давно не со мною, - печально произнес он, точно сам же отталкивал меня, находя в своих мыслях поводы к этому.
- Когда он вернется? – На душе моей вдруг стало как-то тоскливо и одиноко. Вспомнился образ моего Демона в ночи, чьи глаза пылали в темноте, оставляя отпечаток в моем сердце.
- Очень-очень близко, - прошептал Итачи несколько обреченно, и я все поняла в одночасье.
- Ты поэтому и пришел сегодня на карнавал? Из-за того, что… - я с секунду подумала, прежде чем произнести это имя, - …Саске скоро вернется?
- Он очень близко. Ближе, чем тебе кажется.
Вдруг настойчивость его пропала, рука уже не так крепко сжимала мои пальцы, и он несколько отстранился, удерживая теперь меня на расстоянии. И танец был уже Танцем Души. И мы уже не были отреченными от мира сего. Я чувствовала и слышала других людей, видела и замечала их пороки и недостатки, и мы уже не были чистыми и непорочными среди толпы гостей.
Вдруг музыка стихла, народ остановился, а танец наш прервался. Все в непонимании перешептывались и удивленно глядели в сторону парадных дубовых дверей, которые медленно, но верно открывались сами собой. Вздохи, взволнованные вскрики и испуганные возгласы доносились со всех сторон. Гости в нетерпении, любопытстве и диком страхе ожидали, что или кто было по ту сторону дверей.
Я, не оглядываясь на Итачи, точно забыв о нём, и не замечая более нечего, ринулась в сторону дверей, отчаянно расталкивая зевак. Не задаваясь вопросами и не сомневаясь, я все ближе подступала к заветному месту. Какая-то неестественная тишина образовалась в зале, а я все бежала, спешила, торопилась, точно боялась потерять ту тонкую нить надежды узреть Моего Демона снова.
- Не убежишь, - в унисон зароптали присутствующие люди низким, противным голосом, пропуская меня сами.
Этот странный шепот являлся презрением и насмешкой к появившемуся гостю. Меня преследовали странные мысли, что вокруг собрались не простые люди, а ведьмы и колдуны, мастерски замаскировавшись под обычных смертных. Казалось, они только и ждали этих секунд, и цель, которая побудила их приехать в моё поместье, было далеко не празднование моего Дня Рождения, будто гости использовали мой дом для огромного шабаша…
Я лихорадочно переводила взгляд с одного лица на другое, пугаясь всё больше. Лица обыкновенных людей – гостей, приехавших на этот праздник – становились иными, стоило мне только посмотреть на них. Они были похоже на отражения в кривых зеркалах, и мои глаза как раз и были этими самыми зеркалами. Все становились похожими друг на друга после моего столкновения: изуродованные лица с длинными носами и глазами навыкат. Эти твари были незнакомы мне, и все они были исчадием Ада, воплощением всепоглощающего страха и тьмы.
Их глаза были чернее ночи. Центром их внимания и самым настоящим магнитом постепенно становился не прибывший гость, а я. Они обращали свои взгляды на меня и начинали своё преследования, будто не стараясь, уверенные в своём успехе. Ехидные, злорадные улыбки расцветали на их лицах, и что-то недоброе предвещало это своеобразное затишье.
Сначала они просто пропускали меня, расходились, уступая дорогу. Изредка протягивали руки ко мне, дотягиваясь до конечностей или спины и ласково проводя по ним, точно успокаивая. Затем они начали хватать меня за волосы, оттягивая и выдирая их с корнем. Брали за руки, пытаясь остановить и вывернуть их. Ставили подножки, о которые я постоянно спотыкалась, но, несмотря ни на что, продолжала свой путь. Я чувствовала, что их взгляды тяжелели, в черных глазах пылала ненависть, а улыбки становились лицемернее и злораднее, а когда я уже практически добралась до дверей, они уже без зазрения лапали меня, рвали мою одежду, отрывая отдельные рюшки и подол. Было безумно противно, и я брезговала, но старательно не обращая внимания, расталкивая толпу, поднимаясь на носочки и стараясь убедиться в своих догадках по поводу гостя. Мне было всё равно на этот шабаш ведьм и прислужников Ада. Для меня существовала только одна цель и одно желание.
- Ты не успеешь… - шептали они мне на ухо.
– Они совсем рядом… - роптала другие.
- Твоего любимого предателя убьет Инферно… - шипели третьи.
Где-то в толпе, среди тихого шепота, которого я могла игнорировать, послышались первые оглушительные крики, мольбы о помощи, а жуткий ропот становился громче. Некогда светлый зал стал мрачным, ибо все источники света перестали освещать пространство вокруг себя. Только лунный свет, пробирающийся сквозь окно, служил ориентиром и помощником. Все украшения стали какими-то зловещими в темноте, напоминая кровавые разводы на стенах. Даже моё багрово-красное платье стало каким-то ужасающим и мерзким. В воздухе повис какой-то странный сладковатый запах, будто где-то гнили тысячи трупов, разлагаясь и распространяя свой аромат. Стены становились все темнее черного, а по ним ползло что-то черное, точно смоль, похожее на тысячи маленьких змей. Всё кругом было в унынии и каком-то сумраке.