- Но он мог отыскать ее в Темном мире? – перебил Массено.
- Обычный элементаль – возможно. Высший, тем более уровня Антикатисто – не смог бы и там. В Темных мирах бесконечно много Тьмы в свободном состоянии, но там она в разреженном виде. Этого недостаточно, чтобы возродить развеянного высшего элементаля. У него просто не хватит сил ее вобрать. Это, знаете, как умирающему от голода собирать рассыпанные в грязи крошки.
- Вы словно читаете лекцию, - позволил себе чуть улыбнуться Массено.
Танзен тоже усмехнулся краешком рта. Ему тоже невольно вспомнились занятия. У всех магистров и профессоров Мистерии есть опыт преподавания – либо курирование практикантов, либо лекции в Клеверном Ансамбле. Без этого просто не получить звание магистра, и уж тем более профессора.
- И все-таки, - продолжил Массено. – Если Антикатисто не мог возродиться в Хиарде – как они связаны? Простите мое невежество, мэтр, я все-таки не слишком разбираюсь в тех метафизических материях, что известны в Мистерии каждому школяру.
Танзен наклонил голову, сгребая пучки волос на затылке. Он пытался сформировать общую картину.
Это ведь брат Массено все это время шел по следу Антикатисто. Это он расследовал его возрождение, начиная чуть ли не с первого момента. Танзен же вел совсем другое дело. Начавшееся довольно безобидно, но приведшее его к антимагам и страшному древнему оружию – чакровзрывателям. Возможно, к худшему из них – способному повторно покончить с цивилизацией Апофеозу.
Но в центре этого тоже стоял Антикатисто. Просто Танзен до недавнего времени об этом не подозревал.
- Криабал, - поставил он точку на бумаге. – Апофеоз. Хиард. Что все это связывает?
Он соединил точки и уставился на получившийся треугольник.
- Есть мысли, святой отец? – спросил волшебник. – Что это может значить?
- Треугольники ничего не значат, мэтр, - мотнул головой Массено. – Треугольник – это просто треугольник.
Слепой монах тоже глубоко задумался. Еще одна нежданно всплывшая древняя легенда. Конечно, в существовании Хиарда сомневаться не приходится – он не единожды упомянут в Ктаве и трудах ведущих богословов. Но от судеб ныне живущих Хиард бесконечно далек и вряд ли кто-нибудь видел его своими глазами.
- Что о Хиарде знает церковь? – спросил Танзен.
- А что о нем знают волшебники? – ответил встречным вопросом Массено.
- Полагаю, то же, что и все остальные. Хиард – это тюрьма для бессмертных. Узилище страшного непредставимого зла.
- Совпадает с тем, что известно мне, - склонил голову Массено. – Но для чего Антикатисто понадобилось там побывать?
- Очень хороший вопрос. Вы абсолютно уверены насчет своих выводов, мэтр Курдамоль?
- Я не ошибаюсь в таких вещах, - равнодушно ответил тот.
Мэтр Курдамоль возился у своего ускорителя эфира. Танзен тоже смотрел туда, пытаясь увидеть в хаотичных завихрениях то, что увидел безумный гений Темного Властелина.
Но он не видел. Не понимал. Будучи агентом Кустодиана, Танзен отлично умел читать ауры, но здесь требовалось нечто превосходящее просто высокий навык.
А не развивший истинное зрение вовсе ничего бы не увидел. Для обычного человека артефакт был бы просто огромным причудливым котлом с застекленной дыркой. Совершенно пустым и не светящимся. Бессмысленная рухлядь, какой часто кажутся непосвященным артефакты.
Интересно, многое ли видит там монах? Брат Массено на этот счет отмалчивался.
- Вы знаете о целях Антикатисто, святой отец? – задумчиво спросил Танзен.
- Кажется, он одержим желанием истребить всех волшебников, - ответил Массено.
- Да. Он пытался сделать это уже дважды, и оба раза терпел неудачу...
- Задача все-таки нелегкая, согласитесь.
- Нелегкая. Но если он найдет и сможет запустить Апофеоз...
- ...В этот раз его попытка может увенчаться успехом.
- Да, так. Но мы всегда думали, что он хочет только этого. Только истребить волшебников... мы считали это просто его манией. Навязчивой идеей безумца.
- А теперь вы предполагаете, что за этим стоит нечто большее?
- Нечто большее... куда уж больше, казалось бы?.. Но что если истребление волшебников – это и в самом деле только часть чего-то еще более грандиозного? Что если Антикатисто хочет... честно говоря, мое воображение здесь пасует. У вас есть предположения?
Как всегда в минуты сомнений и раздумий, Массено обратился к святой книге. Он раскрыл Ктаву в случайном месте и прочел:
«Благословенны боги наши, и за то восхваляем их и жертвы приносим».
Великая Молитва, из первого стиха к Космодану. Самое начало символа веры. Полезно и душеспасительно в любой ситуации, но ни на какие мысли не наводит, к сожалению.