Стало тяжело дышать.
Старик захрипел, трясущимися руками сорвал с шеи шарф, черпанул снега и бросил на разгоряченное горло. Холодные струйки воды побежали к животу и вниз, под спину. Немного полегчало. Сердце отпустило.
Со свистом выпуская воздух из ноздрей, Каша попытался встать. Это удалось сделать только на третий раз, и то с большим трудом. Суставы словно заржавели, и, чтобы согнуть и разогнуть их, приходилось применять огромное усилие воли.
Когда старик наконец поднялся на ноги, ему понадобилась еще целая минута, чтобы выпрямиться и встать прямо. В спине при этом больно хрустнуло.
Он огляделся, пытаясь понять, где очутился.
Низкие, покрытые снегом холмы замыкали горизонт однообразной волнистой линией. Ни деревьев, ни кустов, ни травы – ничего, кроме беспредельной и страшной пустыни.
«Сколько до ближайшего поселения? Мне точно не дойти, – обреченно улыбнулся Каша. Возвращаться в жуткий город не хотелось, а идти вперед уже не было смысла. – Сил хватит в лучшем случае еще на километров десять-пятнадцать. А что потом? Там, дальше, кроме этой мертвой белизны, ничего нет».
– Есть, – возразил сам себе старик. – Там смерть. Повсюду смерть.
И, совершенно обессилев, вновь упал в снег.
«Если все равно суждено здесь умереть, так чего тянуть?» – вдруг понял он, и впервые за все это время страх полностью покинул его. Осталось только – смирение.
«Давно пора, и так слишком все затянулось».
Каша перевернулся на спину и, в ожидании собственной смерти, стал смотреть на серое, затянутое тучами небо, попутно размышляя о том, – есть ли на самом деле рай и ад? Усталый мозг ничего дельного из аргументов не вспоминал, а лишь назойливо крутил мелодию давно забытой песни. А небо, молчаливое, равнодушное, слепо смотрело в ответ и медленно поглощало его разум.
Старик закрыл глаза, полежал так немного и вновь их открыл, но ничего нового не произошло – небо было все таким же безучастным.
«Смерть – это всего лишь сон, великое успокоение, к которому летит душа, вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, – подумал старик, насвистывая засевший в голове навязчивый мотивчик. Свинцовая усталость в теле придала мыслям философский оттенок. – Значит, увидимся скоро, Мира. Не хотелось бы, конечно, стыдливо прятать глаза, когда увижу тебя, потому что ты обязательно спросишь за Вику и за Глеба. Спросишь, как я посмел оставить их в самом гнезде врагов, чтобы охотники проводили над ними опыты, а сам трусливо бежал. Но что я мог поделать? Наверное, как-то и смог бы выкрутиться, но это теперь так думается, а тогда никаких мыслей не было, одни инстинкты».
Дойдя до припева, старик вдруг замолчал. Он услышал какой-то звук, монотонный, низкий, доносящийся откуда-то издалека.
«Рокот мотора», – с ужасом понял старик.
Машина. Железный конь, который может нагнать человека за считаные минуты.
Потребовалось израсходовать последние остатки воли, чтобы прогнать прочь мысли о том, что это за ним мчатся охотники. А судя по звукам, машина действительно гнала во весь опор.
«Зачем я им нужен? Тратить столько горючего, чтобы добить меня? Бред. Тогда кто, если не они? Это пустыня, никого живого в округе».
Цепенея от страха, Каша решил дождаться автомобиля лежа – встать уже не хватило бы сил.
– Будь что будет, – вслух прохрипел он, нервно запихивая в рот пригоршню снега.
Звук нарастал очень быстро, и в какой-то момент Каша подумал даже, что его просто не заметят и переедут как какую-нибудь зверушку, на свою беду выбежавшую на автостраду. Но визг тормозов, раздавшийся еще издали, успокоил старика. Погибнуть под колесами ему сегодня не грозило.
Машина остановилась в паре метров от него. Каша хотел встать, чтобы глянуть на путников, но не смог пошевелиться – одежда примерзла ко льду, а отодрать ее не хватило сил.
Лязгнула дверь, звонкий голос спросил:
– Мертвый? Живой?
– Живой, – прохрипел старик, но так тихо, что его не услышали.
Хлопнула вторая дверь, раздалось поскрипывание снега – кто-то осторожно приближался.
– Ник, вроде живой он, дышит, пар вон изо рта идет. Эй, дед, ты чего? Плохо тебе? Чего разлегся?
– Я… упал просто, – стараясь говорить как можно громче, ответил Каша.
– Так давай мы тебя подымем? Дурить не будешь? Не прыгнешь с ножом на нас?
Старик не смог сдержать сиплый смех. Сил не было на то, чтобы просто стоять, а незнакомец про нападение лопочет. Да Кашу бить начнут по голове гаечным ключом, он закрыть лицо не сможет – настолько все было плохо.
– По глазам вижу, что ты без глупостей всяких на уме, – догадался парень. – Не сумасшедший.