Выбрать главу

— Властитель, — прохрипел он на последнем издыхании, — Властитель вернулся.

Эти слова словно отрезвили Иегову. Оставив мёртвого подопечного, он бегом поспешил в Хранилище, где в самой дальней комнате находился склеп, в котором заточили Илону.

Худшие опасения подтвердились: двери Сокровищницы были открыты. Владыка стоял, тяжело дыша, и в растерянности смотрел на разбитый саркофаг посреди пустого склепа Властителя. Они явно недооценили могущество меча. Или же это был кто-то конкретный, с самого начала так его жаждавший? Неужели он всё же посмел?

Повелитель Рая тяжело вздохнул.

— Мы обречены.

Земля под ногами содрогалась, конвульсируя в предсмертных судорогах, но Ангел не замечал этой корчи. Все его помыслы были обращены в желание поскорее добраться до Хранилища.

Когда Илону хоронили, он сам запечатал склеп, наложив три из семи печатей. Он вложил в них всю силу своей души, всю веру и частицу божественного света, которой наделил его Господь, дабы могущество неведомых сил, заключённых в мече, никогда не вырвалось наружу и не обратило сей мир в бездну пустоты и мрака. Но энергия, вошедшая в него при прикосновении к Властителю, всё ещё звучала отголоском далекого эха, зовущего ступить за грань. И он скорбел об Илоне. Он скорбел о Катэре.

Дьяволицу хоронили с почестями, приличествующими её сану Хранительницы. Он видел, как тело Катэры положили в обсидиановый гроб, а гроб поместили в антрацитовый склеп, и в момент, когда дверь склепа готова была навсегда затвориться, он услышал её дивный голос, молящий о спасении. Готовый броситься на помощь, Ангел невероятным усилием сбросил наваждение. Она не могла звать его, дьяволица была мертва, он сам убил ту, что любил.

Перед глазами живо предстал образ: огненные кудри игриво ниспадали по обнаженным плечам, пронзительный взгляд голубых глаз полон нежности, алые губы чуть приоткрыты в манящей улыбке. Он до сих пор ощущал её рядом, чувствовал запах, прикасался к гладкой коже в те краткие мгновенья, когда сон завладевал им между молебнами. Лишь иногда он проваливался в забытьё без видений, а очнувшись, вновь обращался к молитвам, дабы не сойти с ума от охватывавших его отчаяния и сожалений.

Очередной приступ конвульсий земли вывел Ангела из размышлений. Он обнаружил, что стоит посреди площади у Врат Небесных и смотрит вверх на падающие живыми факелами тела своих собратьев. Окружавшие площадь райские сады сгорели, и обугленные остовы деревьев торчали уродливыми струпьями. Так же, как и в нижнем мире, здесь царил хаос.

То ли от потрясения увиденным, то ли от густого смрадного дыма у Ангела перехватило дыхание. Боль невосполнимой потери сжала его сердце, глаза наполнились слезами. О, да! Это была Илона, она проснулась и теперь мстит. Её ярость требовала насыщения, и изголодавшаяся она обрушила весь свой гнев на заточивших её навеки в тёмном склепе. И если здесь творилось такое, то страшно было подумать, что станется с человечеством.

Нельзя было допустить, чтобы меч покинул пределы садов Эдема и равнин Тартара. Нужно было срочно найти Иегову, лишь Господь мог помочь остановить Властителя.

Не успел Ангел миновать и середины площади, как навстречу из клубов стелющегося дыма ступил Владыка Небесный.

— Господи! — Ангел склонил голову в покаянии и опустился перед Господом на колени.

— Встань Ангел, — велел Иегова.

— Прости меня, Господи, — обратился к нему с мольбой в голосе Ангел. — Я не справился с ношей Хранителя, и теперь все мы расплачиваемся за это.

— Напротив, — возразил Иегова, — ты справился.

— Но это?.. — Ангел развёл руками, указывая окрест.

— Не твоя вина в этом. Боюсь, дело рук Люцифера.

— Ад покрыт льдом, Владыка, — сообщил Ангел. — Неужто Люцифер так далеко зашёл в своей гордыне?

— Это мы и проверим, — сказал Иегова с удивлением.

Люцифер наслаждался жертвой, принесённой во имя его адептами культа последователей Сатаны. Жертва была отменной — накануне рождённый младенец, кристально чистая душа. За последний месяц это был третий.

Бывали времена, когда жертвы перепадали ему от силы раз в полгода, да и те были сомнительного качества, зато сейчас поступали регулярно, и с каждым разом становились всё лучше и лучше. Всё это, конечно, радовало Хозяина Ада, но вместе с радостью возрастала и необъяснимая тревога. Нечто странное творилось в человеческом мире. Люди больше ни во что не верили, они отвергали и Дьявола, и Бога, они были сами по себе, не нуждаясь ни в чьей опеке. Даже в Тартаре ощущалась некая напряжённость. Что-то по-настоящему страшное надвигалось из ниоткуда, и это что-то пугало Повелителя Низменного мира. Пугало и завораживало.