Все выпили, выпил и Дик, не зная, что сказать, и самое главное, не зная, что положить на тарелку. Выручила Анюта, она шепнула ему:
— Положите себе из центрального блюда несколько кусочков мяса, а еще лучше заберите его себе, оно заказано полностью для вас. Так Лада?
— Да, Бут, возьми, мясо это еда для настоящих мужчин, — Лада подала ему огромное блюдо. — Здесь нескольких сортов, сытная и калорийная еда, которую повар приготовил специально для тебя. На нас не обращай внимания, мы такое не едим, у каждого своя диета. И пей красное вино, оно тоже заказано для тебя, мои друзья изнежены и привычны к изысканной пище, поэтому едят мало, а пьют только особые сорта вина, которые тебе точно не понравятся.
— Хорошо, пусть будет так, — Дик поставил блюдо себе и, отрезав кусочек мяса, съел его. Еда оказалась великолепна, в ней имелось столько разных вкусов, что он чуть не задохнулся от обилия чувств и от выделившейся слюны. Мясо таяло во рту, оставляя после себя приятное послевкусие различных пахучих нежных трав и пряностей. Вино тоже оказалось неплохим. Он ел, наслаждаясь каждым кусочком, пил вино, наливая и Ане. Остальные пили светлое, слабоалкогольное. Анюта едва пригубливала бокал в основном для того, чтобы он не чувствовал себя в одиночестве.
— Вы сказали, что будете выступать? — вино сделало Дика более смелым, и он решил, что стоит попробовать завязать разговор. Он же не виноват, что девушка, которая его пригласила на этот ужин, занята. — А что будете исполнять? Неужели вы такая милая девушка какой-нибудь крутой музыкант?
— Обращайся ко мне на «ты», — тепло улыбнулась Аня. — Если хочешь выпьем на брудершафт.
— Хочу и даже очень, — Дик налил вина, они выпили и поцеловались. Губы у Анюты были мягкими и теплыми, а главное, приятными, и поцелуй у них продлился чуть больше, чем позволяли рамки приличия. — Особенно поцеловать.
— Ты милый, — Анюта улыбнулась. — И простой. Ты мне нравишься.
— И все-таки? — Дик приподнял брови. — Что за выступление?
— Не стоит ничего рассказывать, — покачала головой Аня, глаза ее снова заволокла дымка далекой печали. — Ты все увидишь и очень скоро. Я работаю в новом жанре светокартины, манипулирую музыкой, светом и изобразительным рядом.
— Воркуете? — в бок ему обвиняющее уперся палец Лады. — Целуетесь?
— Выпили на брудершафт, чтобы стало проще общаться, — ответил Дик. — И, конечно, как положено, после этого поцеловались…
— А со мной почему не пьешь на брудершафт? — недовольно покачала головой Лада. — Вообще-то это я тебя сюда пригласила…
— А твой парень возражать не будет? — спросил ей на ушко Бут. — Он морду мне потом не набьет?
— Он тебе морду сам бить не станет, — засмеялась Лада, от выпитого вина она раскраснелась, ее глаза заблестели. — Для этого у него есть телохранители.
— А у меня никого нет, больно будет, если по лицу…
— Об этом не беспокойся, — губы Лады коснулись его уха, и она укусила его за мочку. — Мы с Николаем помолвлены с детства, когда-нибудь он станет моим мужем, но до тех пор я свободна, у нас с ним договор, я не устраиваю ему сцен ревности, а он мне. Каждый из нас сам по себе, хоть на разные светские мероприятия обычно ходим вместе. Тебе намек понятен, Дикий Бут?
— Не все, но кое-что понял, значит, пьем на брудершафт? — он поднял бокал. — Целоваться я и с тобой хочу.
Они выпили поцеловались. Поцелуй у Лады был на порядок более страстным, чем у Анюты, да и вела она с ним так, словно он был его собственность. А после этого поцелуя, потребовала выпить на брудершафт еще и Лида, миниатюрная брюнетка, но целующаяся также многообещающе, и Дик совсем перестал что-либо понимать.
— Не обращай внимания, — посоветовала Лада, заметив его недоумевающие глаза. — У нас свободные отношения, мы молоды и богаты, и каждый сам выбирает себе путь. Подожди немного и увидишь, как наши парни начнут кадрить девчонок, в нашей среде это типично, по-скотски, но нормально. Просто прими это. Хорошо?
— Хорошо, — кивнул Бут и уткнулся в блюдо мяса. — Приму, только не сразу.
— Свыкнешься, — усмехнулась Лида. — К такому привыкаешь быстро.
Неожиданно огромный зал затих, на окна наползли жалюзи, зазвучала негромкая музыка, которая постепенно стала усиливаться. Шум в зале стал стихать, Анюта встала и пошла к двери, лицо у нее стало сосредоточенным, а глаза еще более печальными. Шла она как сомнамбула, не замечая ничего вокруг. Дверь ей открыл неизвестно откуда появившийся официант.