— А если откажусь, то что? Убьёшь? — с ухмылкой спросил он. — Ты, как и я, носитель Семени Хаоса, а значит, находясь в твоей власти, я в любом случае обречён. С тем, что ты показал… у тебя должны быть очень развитые навыки, а так же не малое их количество. Дай угадаю, так, на вскидку. Наверняка, это развитая до пределов или близко к этому Стойкость, может быть ещё Медная Кожа, тоже уже неплохо развитая, Усиленный Иммунитет К Ядам, Регенерация, Улучшенное Телосложение и, быть может, что-то вроде Модифицированной Физиологии. Ещё, наверное, был Рывок, судя по тому, что ты показал и какой-то ещё навык, благодаря которому, ты, как ниндзя, стоял на стене, не испытывая с этим трудностей. Что ещё? Ах да, ты ведь как-то меня заметил, так что, наверняка, Усиленное Восприятие и какой-то сенсорный навык, действующий в синергии с восприятием. И, наверняка, ведь, это далеко не все навыки, которые ты имеешь. И если не всё, то многие из них уже развиты до близких к пиковым значений, верно? Какой у тебя уровень? Сороковой? Пятидесятый? Уверен, ты уже практически не способен получать навыки от обычных зомби, даже людей ты не убил, а вёл куда-то за собой. Что, даже с них уже не получается получить навыки? И что же выходит? А выходит, что единственный вариант для тебя получать новые навыки, это убивать других носителей, таких, как я. Так что, я в любом случае обречён и не вижу смысла как-то тебе помогать, выдавая информацию.
— С одной стороны я с тобой согласен, — ответил я, после его длинной тирады, которую не прервал, — но с другой нет. Навыки, ведь, довольно элементарны и просты в исполнении, не являясь чем-то невероятно сложным. Я хотел, чтобы ты предоставил мне описание имеющихся у тебя навыков, а так же принцип их работы. Я же попытаюсь воспроизвести их самостоятельно.
— Ты идиот? — спросил он меня. — Я только что сказал тебе о том, что не буду помогать тебе, и тут ты говоришь, чтобы я выдал тебе все свои навыки!
— Прости, а все те навыки, которые ты назвал ранее, думая, что они у меня есть, ты откуда их узнал? Ты сам ими владеешь, или встречал других носителей? И если встречал, то как часто и в каком районе? — не обращая внимания на его слова, продолжал я спрашивать с небольшой улыбкой.
— Ты меня слышишь вообще? — спросил он.
— Конечно, я прекрасно тебя слышу. Просто, вот в чём дело — твои слова и заявления не имеют никакого значения и толку. Они бессмысленны. Пусть ты и умрёшь, это факт, тут не поспоришь, но… ты ведь куда более живуч, чем обычный человек, а значит, твои последние минуты, часы, а возможно, что и дни до твоей смерти ты успеешь прочувствовать всё, что может почувствовать человек, не желающий выдавать информацию. Так что, у тебя есть лишь выбор между быстрой и безболезненно смертью, перед которой ты расскажешь мне всю информацию, которая меня заинтересует, и долгой, мучительной, очень болезненной смертью, в процессе которой, думаю, ты всё равно расскажешь мне всё.
Парень неотрывно смотрит на меня, но не говорит ни слова. Впрочем, не долго.
— Кем ты был, до всего произошедшего? — спросил он у меня в конце концов.
— А это имеет какое-то значение? — спросил я, после чего пожал плечами, — Я не помню. Всего несколько дней назад я очнулся в квартире по соседству, забыв… да практически всё забыв. Впрочем, это даже удобно — я не испытываю трудностей от того, что мир изменился, ведь для меня этот мир — родной. Я не терял близких мне людей, потому что просто не помню их, если они даже и были у меня. А ещё… я совершенно не испытываю пиетета перед человеческой жизнью. В том числе — твоей. И, пусть я не палач, не мастер пыток, но и ты обычный хрупкий человек, верно? А значит, сможешь многое выдержать и пережить, почувствовав всё на свой шкуре.
— Думаешь, это так просто — пытать людей? — спросил пленник, сердцебиение которого слегка ускорилось, но держался он эмоционально хорошо.
— Людям, может и не просто. Вы, люди, легко испытываете друг к другу эмпатию и зачастую ставите себя на место того, кому больно, потому, возможно, будь на моём месте кто-то другой, он бы сказал, или подумал, что это не просто. Но… я за собой этого пока не замечал. Так что же? Будешь говорить сам или тебя заставить? — спросил я.
Пройдя на кухню, где сейчас собрались все остальные, после целого дня уборки по всему дому и ели поставленную мной ещё вчера разбухать гречневую крупу, которая, хотя бы, была посолена, я бросил на стол небольшую тетрадь, несколько листов в которой были и списаны мной. И ручка для письма, и тетрадь нашлись в той же квартире, в которой проводился допрос пленного.