— Хватает еды на всех? — Я махнул в сторону теплиц.
— Весной лучше конечно, чем зимой. Зимой же теплицы не работают. Едим только запасы, но в принципе разницы не особенно заметно. Мяса иногда хочется, но я же понимаю, что свинья вагон зерна слопает, прежде, чем вырастет. Иногда на охоту выезжают, тогда бывает привозят, то коровенку, то лошадь. Некоторые умные люди у нас говорят, что численность дикой природы скоро сильно увеличится, в связи с сокращением людей. Вот тогда можно будет добывать мясо промышленным способом. Косуль, зайцев, лосей.
— А я волчатину ел по дороге сюда. — Вспомнил я в тему.
— Да ладно! А почему?
— Потому что они хотели съесть меня. Подстрелил парочку, и почти целый месяц ел.
Родион уважительно посмотрел на меня, но ничего больше спрашивать не стал. Да я и не хотел больше ничего рассказывать. Воспоминания затронули те струны души, за которые лучше было не трогать.
Территория «Элеватора» представляла собой прямоугольник. Мы прошли вдоль путей и уперлись в забор, после чего повернули направо. Огромное здание элеватора нависло над нами по правую руку. Его прямые величественные стены давали чувство сопричастности к великому.
— А что внутри этих зданий? — Меня заинтересовали его гигантские размеры.
— Зерно. В основном пшеница. Тоже стратегический запас. Но скоро вскроем наверно.
— Почему? По виду тут хватит на десятки лет.
— Мыши. Как не пытаются их извести, все равно откуда-то берутся. Если затянуть, то можем все зерно потерять.
— Интересно, а когда они опустеют, подо что их можно определить? — Я подумал, что в таком здании можно заселить не одну тысячу человек.
— Без понятия, но думаю, что у Терентия уже есть какой-то план.
— Надо же, вы верите в своего лидера, как в божество какое-то. Он правда настолько умный руководитель?
Мне показалось, что мои сомнения даже задели Родю.
— Твои шутки исчезнут, как только ты освоишься здесь немного больше. Тебе такого здесь расскажут, что ты сам будешь говорить о нашем Терентии с уважением. Попроси хотя бы отца рассказать. Он ведь у тебя почти с самого начала на «Элеваторе».
— Да нет, я верю. Просто непривычно как-то. А это что у вас? — Перевел я разговор, показывая на небольшое кирпичное здание о двух этажах.
— Раньше здесь лаборатория была, как впрочем и сейчас. Все кто у нас хоть каким-то боком относятся к ученым или лаборантам всяким, ну там пробирки, реактивы, чашки Пэтри, все они тут шаманят. Я, честно признаться не до конца понимаю, что они там делают. Из всех их опытов я знаю только что они каких-то микробов пускают в яму, в которую мы выливаем отходы. Микробы съедают все подчистую.
Мне подумалось, что вне социума любой человек оказавшись в одиночестве, в борьбе с навалившимися трудностями не имеет возможности проявить свои таланты, занимаясь каждодневной проблемой выживания. Общество давало человеку возможность проявить себя именно с той стороны, с которой тебя пометил Господь. Для выживаемости человечества как вида, социальная организация представлялась наиболее подходящей, чем индивидуальная. Сложность была в том, чтобы раскрыть человеческие таланты. Что было нашей банде от того, что я разбирался в железках. У нас кроме топора и не было других механизмов. Мысленно, я снял шляпу перед Терентием.
На обратной длинной стороне элеваторного двора находились старые здания складов и новые, только что построенные здания различных цехов. Жилых домов здесь не было. Одним словом — промзона. Грузовики и телеги на ручном приводе сновали между цехами и складами, перевозя запчасти. Я вспомнил про Китай. Наверно, там до катастрофы многие индустриальные зоны выглядели именно так.
— А где твоя работа? — Спросил я у Родиона.
— Ты точно хочешь на нее посмотреть?
— Почему бы и нет. Мне все интересно. — На самом деле мне было еще интересней, чем я показывал.
— Ну пошли, только близко подходить не будем, иначе прованяемся.
— Согласен.
Мы свернули с дорожки идущей вдоль забора и направились к основному зданию элеватора. Работа Роди находилась позади жилых зданий и была она под землей. Бетонные ступени вели вниз к металлической двери. Родя открыл ее и в нос ударил характерный запах общественного клозета. Темноту тоннеля разбавлял свет тусклых лампочек. По влажному полу вглубь тоннеля вела полоса рельс. Из темноты слышался металлический лязг и негромкие ругательства.