— Да! Слишком холодно, слишком много кислорода, слишком низкие потолки… Я прекрасно помню наш разговор.
— Я понимаю твоё возмущение, Маш, — Светлов задумчиво посмотрел на массивное тело планеты, висевшее слева и заслоняющее больше половины обзора. — Может, ту пирамиду, наконец, получится расковырять?
— А если там что-нибудь совершенно бесполезное для нас? И сколько ещё лет уйдёт на поиски? Тридцать? Сорок? Сто?
— Маш, успокойся, — Светлов положил руку ей на плечо.
— Простите, — девушка вытерла непрошеную слезу со щеки. Повисла неловкая пауза. Девушка тяжело вздохнула.
— Вчера видела Настю Каримову, — внезапно произнесла девушка, повернувшись лицом к Светлову. — Она ведь почти всю сознательную жизнь на борту провела.
Командор кивнул и улыбнулся:
— Расул постоянно хвастается ей. В свои пятнадцать она делает большие успехи.
— Мне жалко её, — Маша вздохнула. — Не такого детства заслуживает ребёнок. Космос — не место для детей. У нас всё больше больных рахитом, вы же видите.
— Вижу, — Светлов тяжело выдохнул. — Когда я подписывался на это, — слова на мгновение застыли на его губах, — я ведь осознавал, что и десятком лет это обойдётся вряд ли. Остальные это тоже прекрасно понимали. Расул, Женя, Аня… Уверен, может потребоваться не одно поколение, — он вздохнул. — Быть может, к лучшему. Старики, такие как мы, забудут о своих глупых конфликтах, которые едва не погубили наш вид. А молодёжь свыкнется с мыслью о том, что мы не одиноки во вселенной. А с болезнями справимся, не переживай.
— Старики, — Маша усмехнулась. — Седая борода на вас бы смотрелась.
Светлов негромко рассмеялся.
— Я сам сравниваю происходящее с библейским Исходом. Древние боги, тетраэдрическая скрижаль… — он криво ухмыльнулся. — И я — недоделанный Моисей.
— А ведь мы, и правда, старики. Когда это всё только началось: война, подземные города, потом крысы… — девушка потёрла переносицу. — Я ещё мечтала о том, что когда-нибудь наступит счастливое время…
— Всё ещё впереди, — сказал Светлов с теплотой в голосе.
— Зачем вы разработали эту машину? — она с отчаянием посмотрела на него. — Я выгляжу на двадцать пять, ощущаю себя здоровой, как в двадцать пять, но мне, мать их, сорок лет! Когда я смотрю на звёзды, я больше не думаю о чём-то возвышенном и прекрасном, как тогда.
— Маш, мы это проходили, — он тяжело выдохнул и потёр шрам на щеке.
— Неужели, вам не кажется досадным, что через двадцать лет половина из тех, кого вы знали, уже умрут, а некоторые будут настолько старыми, что и не вспомнят ни вас, ни меня?
— Каждый раз думаю об этом, глядя на Расула, — Светлов пожал плечами. — На то, как он стареет, а я — нет. Но это его выбор, не мне судить.
— Да, наверное, на его месте я поступила бы так же — предпочла бы стареть и смотреть за тем, как растут и добиваются успехов мои дети.
— Не переживай, Маш, — командор посмотрел в глаза девушке. — Иногда и меня посещают мысли бросить всё это и дать себе состариться. Весь этот груз ответственности за целый вид — рано или поздно — сломает мне спину.
Девушка негромко вздохнула. Её взгляд вновь устремился к звёздам. Маша задумчиво закусила губу и, неожиданно повернувшись к Светлову, выпалила:
— Да, совсем забыла, — она улыбнулась. — Как прошла встреча с прайм-капитаном?
— Странно. С одной стороны, мы пошли на примирение спустя столько лет, но… Есть вещи, в которых мы не можем найти компромисс.
— Эх, — девушка разочарованно пожала плечами, но затем улыбнулась в знак того, что надеется на лучшее.
— Мне пора идти, — Светлов улыбнулся в ответ. — Не переживайте, лейтенант Ерёменко, все будет хорошо.
○ ○ ○
— Надежда Сергеевна, — прозвучал мужской голос в интеркоме, — к вам посетитель.
— Кого там нелёгкая принесла? — с раздражением произнесла женщина, вставая из-за стола. — Пропустите.
— Слушаюсь, — донеслось из динамика.
На вид ей было под пятьдесят. Женщина провела рукой по коротко остриженным рыжим волосам и расправила угольно-чёрный бархатистый китель. Бросив взгляд на дверь, она почесала нос и едва слышно чихнула. Наконец, сделав глубокий вдох, сложила руки на груди и состроила максимально недовольное выражение лица.
Дверь не заставила себя ждать и с шуршанием отъехала в сторону, разрезая полумрак небольшого кабинета потоком яркого света. В кабинет вошла молодая девушка в гражданском. Сделав три шага, она встала под тусклой лампой. Рыжая с недовольством смотрела на гостью. Та сунула руки в карманы просторного жилета и хитро улыбнулась. Дверь за ней закрылась.