- Что мне. Под себя ходить?! Помоги лучше!
- Эх! Жизнь моя жестянка!
Сгустившаяся темнота жила бурно, шумно и весело, такой вывод сделал для себя Илья. Стоящий в лесу разноголосый гогот запросто свел бы с ума человека с менее устойчивой психикой. Поражаясь жизненной стойкости людей, много лет выживающих в этом диком мире и поеживаясь от влажной прохлады, боец все время ловил себя на том, что напряженно вглядывается в непроглядный туман, смутно белеющий в слабом, с трудом проникающем через древесные кроны, свете луны.
Благополучно вернувшись в землянку, Илья не удержался и высказался по поводу никакой оборонительной функции плотно завешивающих выход стеблей вьюна. На что получил весьма веско аргументированный ответ Власа:
- Я тут уже несколько сезонов живу и еще никто ко мне попасть не пытался, кроме осточертелых лягушек и червей, я же тебе говорил уже.
- Ты и с приматами до сего дня не знакомился! - Илья собрался настаивать на необходимости оборудования двери.
Конец спору положил Андрей:
- Ребят, а вы можете быть уверены в том, что любая сооруженная вами дверь выдержит противостояние с каким-либо монстром? Мне одного выхода на улицу хватило, чтобы понять, что мы в другом отражении. И почему-то, внутренний голос говорит, что в отражении цераподов.
- Прав твой внутренний голос. - Невесело отозвался Илья. - Но помимо ящеров, здесь есть еще агрессивные макаки, скачущие зубастики, человекоядные водоплавающие и огромные птицы!
- Ты еще про ночных вампиров забыл. - Подсказал Влас. - И про огромных комаров.
- Про комаров ты не рассказывал.
- Пойдешь летом ночью погулять, познакомишься. - Ехидно улыбнулся Влас. - А на южной равнине еще и мухи летают, размером с два кулака.
- Народ. - Умоляюще проговорил Андрей, не придавая значения размеру местных насекомых. - Дайте пожрать, плиз!
Предложив юноше круглых зеленых листьев, Влас завалился на боковую, предварительно сунув в очаг влажный кусок трухлявого дерева. Илье же пришлось еще какое-то время составлять компанию Андрею и рассказывать новости их совместного пребывания в новой реальности, делиться планами и просто болтать попусту, старательно избегая тем ракетной бомбардировки города - вспоминать об этом ни кому не хотелось.
Тишина в землянке повисла после раздавшегося снаружи визгливого крика и следующего за ним недовольного ворчания и поскуливания. Илья отстегнул от пояса черную рукоять шокера, надавил на индикатор заряда, "Черт!". Предмет был бесполезен, впрочем, из последнего опыта боец знал, что погружающий человека в кому максимальный заряд, не более чем неприятный и болезненный сюрприз для местных приматов, не выводящий их из боеспособного состояния, а лишь дающий передышку в несколько секунд. Да, сейчас и эти несколько секунд в руке были бы не плохим и не лишним подспорьем. Но, на нет и суда нет.
Отдав Андрею разряженный электрошокер, "драться парень не сможет, так хоть психологически подсобит, вдруг завалится поджаренная в прошлый раз особь, глядишь, с опаской к владельцу знакомого предмета отнесется, не прыгнет на него сразу, а тут уж и я сработаю...", Илья сжал в правой ладони рукоять скальпеля, а в левой - небольшой камень. Перед этим, расположил возле очага кол, мало ли....
Илья застыл посредине землянки, прислушиваясь.... Ворчание снаружи смолкло. Позади слабо потрескивал чадящий кусок трухлявого дерева. Нервно дышал Андрей. Посапывал во сне Влас. И собственная кровь молотком стучала в висках, сигнализируя о выбросе адреналина. "Нет, так дело не пойдет. Прежде всего - успокоиться, взять себя в руки.... Раствориться в действительности, все есть Я..., и этот скальпель..., и эти стены..., и этот потолок...".
Существо с наружи коснулось мгновенно зашуршавших стеблей, прикрывающих вход, и снова затихло. Дотронулось до занавеси еще раз, более смело, просунув внутрь покрытую рыжевато-коричневой шерстью руку. Вспучившиеся на мягкой коже лишенной волосяного покрова ладони красный волдыри, следствие контакта с папоротником - догадался Илья. Пошевелив пальцами, как бы щупая воздух, рука, напоминающая по форме человеческую, скрылась за занавесью сухих стеблей. После чего, примат, видимо набравшись смелости, шагнул внутрь, руками разведя пожелтевшие стебли в стороны. И остановился.
Илья встретился глазами с гостем, спокойно и твердо выдержал любопытный взор. Первым, отведя глаза, примат с опаской зыркнул в сторону Андрея, держащего в руках электрошокер. "Точно мой подранок", подметил Илья опалину на боку обезьяны, "побаиваешься гад, правильно, побаивайся и дальше".
Наклонив голову и глянув на стоящего без движения человека из-под лобья, носитель мохнатой шкуры подался вперед всем торсом, разведя руки и растопырив лишенные когтей пальцы, издал рычащий звук, показав людям большие желтые клыки. Илья не шелохнулся, всем своим видом показывая, что ему безразлична подобная демонстрация агрессивности. Тогда, еще раз издав демонстративный рык, примат замедленно плавным движением начал приближаться к застывшему бойцу, а потом резко прыгнул. Илья ушел в сторону от мохнатых объятий, поднырнув под сходящиеся руки примата и сместившись вбок, походя, полоснув тонким лезвием по волосатой бочине человекоподобной обезьяны. Разгневанно взревев, резко развернувшийся примат, разбрызгивая кровь, ринулся на внешне спокойного Илью. И вновь, боец благополучно избежал неуклюжего захвата, впечатав кулак с зажатым в нем камнем в волосатый подбородок. Мохнатый самец встряхнул головой и, в очередной раз, постарался схватить неуловимого противника, разъяренно рыча и брызжа слюной. Кружась вокруг центра землянки, уходя от однообразных захватов и нанося мелкие раны примату, Илья, улучшив момент, сместился к очагу и, бросив в угол камень, схватил кол, направив заостренный конец на самца. А потом зарычал, сердито, на низкой ноте, взмахнув колом. Примат, остановившийся в нерешительности, зарычал в ответ, но скорее обиженно, нежели пугающе. Боец склонил голову, по примеру самцу, и раздул ноздри. Сделал легкий шажок к обескураженному противнику и..., самец сломался. Издав жалобный вопль, примат выскочил наружу и снова завизжал, напоровшись на жгучие листья высаженных вокруг землянки растений.
- Вот теперь, они точно десять раз подумают, прежде чем сюда соваться. - Сказал Илья хозяину земляного жилища, вжавшемуся в угол возле очага и испуганно хлопающему глазами.
- Ничего не понимаю..., - забормотал побледневший Влас, - почему он спустился с дерева и полез в папоротник?
- Да, потому что, - Илья постучал по своей голове кулаком, - я залез на его территорию и побил. Естественно, он не мог оставить безнаказанно нанесенное оскорбление и пришел отомстить мне на моей территории. Теперь, потерпев второе фиаско, он больше не сунется к нам, по крайней мере, пока я здесь.
Андрей тихонько рассмеялся:
- Ты у нас лидирующий самец теперь, и живущие вблизи обезьяны будут тебя уважать.
- Я такого не то, что не поборю, даже в драку вступить побоюсь. - Влас быстро перекрестился. - Упаси Господи еще раз с этой бестией встретиться.
- Я вот все думаю, каким образом ты умудрился вокруг землянки этот адский папоротник насадить? - Поинтересовался Илья у хозяина жилища.
- Он по весне стрелку выбрасывает, высокую и тонкую, так что стебель сгибается и его конец оказывается за пределами листьев. А там, в цветочной розеточке образуются семена, пахнущие, словно свежий бекон. Ящеры, когда на север идут, эти семена пожирают. Наша классная, говорит, что этот папоротник так размножается. Динозавры уносят семена в желудке, а потом, опорожняясь где-нибудь по дороге, увеличивают ареал распространения растения. Ну, а если ящеры едят эти семена без опаски. Значит, и мы можем их собирать. Вот и стали высаживать вокруг поселения, в качестве естественной защиты. Вокруг деревни целая плантация с узкой извивающейся тропкой.
- А лягушки? - Вспомнил Илья о мерзких прыгучих желто-зеленых зубастых шариках.
- Нет добра без худа! - Улыбнулся Влас, отошедший от визита нежданного гостя, благодаря затеянному бойцом переключающему внимание разговору.
- Ясно. - Кивнул боец. - Из двух зол, выбрали меньшее.
Двухдневная, по биологическим часам, местная ночь прошла в бесцельных разговорах и за поеданием речной капусты. Никто их жилище больше не тревожил, и наполненная жизненным гомоном ночь, постепенно сменилась относительной тишиной серого холодного утра.