— Это вам с Андреем, — пояснил я. — Принимайте три раза в сутки, пока не закончится вся эта свистопляска.
— Значит, она всё-таки прорвалась? — спросила Лика.
Я кивнул.
— О чём это вы? Кто прорвался? Сергей Александрович, да объясните же, наконец, — обиделся
Андрей.
— Ты ничего ему не рассказывала? — кивнул я на Мухрякова.
— Не-а, — тряхнула головой Лика, — Вы же сами просили: никому ни слова!
— Ладно. Можешь рассказать ему по дороге. Теперь это уже не тайна.
— По дороге? — удивилась Лика. — А разве мы с вами куда-то едем?
— Едете вы с Андреем, — уточнил я, — а мне нужно остаться здесь. Ты с моей машиной управишься? — спросил я у Мухрякова.
— Без проблем.
— Тогда держи, — я протянул ему ключи от своей старушки, — и учти: движок у неё мощный,
зря не газуй.
— Справлюсь, — заверил Андрей, — а куда ехать-то?
— Воробьиную балку знаешь?
— Ну?
— Километров десять на север от неё лагерь для беженцев.
— Беженцев? — переспросила Лика. — Так мы что же, не вернёмся больше сюда?!
— Не знаю, ребята, — честно признался я, но очень надеюсь, что вернёмся. И очень скоро.
Где-то недалеко, может быть на соседней улице, раздался истошный крик, потом что-то заскрежетало и обрушилось с таким грохотом, что земля под ногами вздрогнула.
— Всё, ребята, пора! — я подтолкнул Лику к машине, — дальше здесь оставаться опасно.
— А как же вы? — спросил Андрей, держась за приоткрытую дверцу.
— Обо мне не думайте, за мной прилетят, — я в последний раз обнял Лику с Андреем и одного за
другим затолкал в салон.
Пока Мухряков возился с зажиганием, Лика выскочила из машины, и кинулась ко мне. И я почувствовал, как моих губ коснулись её губы, сухие и горячие. Это длилось всего лишь миг. Лика
прыгнула обратно в салон и захлопнула дверцу.
Мотор, наконец, взревел. Почуяв чужие руки, машина рванулась с места, как молодой необъезженный мустанг. Вскоре я потерял её из виду. Какое-то время я ещё стоял, вглядываясь в серый предутренний туман, ощущая на губах едва уловимый сладковатый привкус Ликиной помады вперемешку с горьким привкусом эликсира жизни.
Глава 13
Белое море. Большой противолодочный крейсер «Северодвинск». 4 июля 2020 г. Ночь.
Зуммер общей тревоги оборвал едва начавшийся сон капитана БПК Вольского. Каперанг быстро нашарил в темноте шнурок ночника и включил свет. На часах было 2:36. В тот же миг ожил селектор:
— Докладывает капитан третьего ранга Трошин.
— Слушаю тебя, Иван Романович, — отозвался Вольский, одеваясь.
— Системой обнаружения установлен контакт с неопознанным подводным объектом. Квадрат 31–49.
— Понял тебя. Буду на мостике через минуту, — каперанг привычным движением застегнул китель и вышел из каюты.
Палубу под ногами раскачивало. Ещё с вечера море штормило, и даже такую махину, как БПК,
трепало на высокой волне. Балансируя при каждом крене корабля, Вольский пытался сообразить,
кого же умудрились засечь радары «Северодвинска». Последний контакт с подлодкой вероятного
противника прервался часа два назад, когда система слежения «отпустила» в норвежские воды «лося» — штатовскую АПЛ типа «Лос-Анджелес». Но эта старая калоша была слишком далеко и не так быстроходна, чтобы «засветиться» сейчас в квадрате 31–49. Да и на кой ляд ей заходить так далеко в российские воды? Нет, тут что-то другое.
В рубке царило обычное деловое оживление, какое бывает после любой общей тревоги. Миновав посты акустиков, связистов и боевого обеспечения, Вольский подошёл к центральному монитору.
— Ну, что у тебя, Иван Романович? — спросил он заметно озабоченного Трошина.
— Объект подводный. Запросы кодов опознавания игнорирует.
— Понятно, — Вольский повернулся к сидящему у монитора матросу с мичманскими лычками на рукаве. — Мичман, доложить кинетические данные по объекту.
— Дальность до объекта четыреста двадцать миль. Азимут 37 градусов, — отчеканил тот, не от-
рываясь от экрана, — глубина погружения 300–320 метров. Скорость 840 узлов.
— Что?! — не поверил Вольский. — Вы, мичман, не проспались, должно быть. Ещё раз проверьте