— Это действительно было необходимо? — спросила я.
— Ничуть, — признал Лондэн в промежутках между детским хихиканьем, — но мне всегда хотелось попробовать.
— Господи, когда же вы двое повзрослеете?
Мы подняли головы. Поверх садовой калитки на нас смотрели мой братец Джоффи и его друг Майлз.
— Не понимаю, о чем ты, — сказала я, поднимаясь с того места, где мы прятались на корточках за изгородью, и подавая Лондэну руку, чтобы помочь подняться и ему. — Просто обычный суиндонский вечерок.
Я огляделась: соседи повылезли взглянуть на обломки «бьюика» — и поманила Джоффи с Майлзом в дом.
— Приглашаю на чашечку чая.
— Никакого чая, — возразил Джоффи, направляясь вместе с нами к дому. — Мы только что вылакали цистерну у мамы — разве ты не слышишь, как я булькаю на ходу?
— И съели столько баттенбергских кексов, что хватило бы заполнить Гранд-Каньон, — добавил Майлз кексопридушенным голосом.
— Как поживает ковровый бизнес, Дурында? — поинтересовался Джоффи, пока мы стояли в прихожей.
— Лучше не бывает. А как верообъединительные дела?
— Мы заполучили почти всех, — улыбнулся Джоффи. — На прошлой неделе поднялись на борт атеисты. Как только мы допустили, что «Бог» может являться набором в высшей степени милосердных и полезных физических законов космоса, они с радостью присоединились. На самом деле за исключением нескольких разрозненных остатков религиозных лидеров, неспособных до конца примириться с потерей власти, влияния и прилагающейся к этому смешной шляпы, все выглядит весьма неплохо.
Номинальное главенство Джоффи в Британской островной ветви церкви Всемирного Стандартного Божества было предметом изрядной гордости для семейства Нонетот. ВСБ было предложено делегатами Всемирного межконфессионального симпозиума в 1978 году и с тех пор набирало силу, собирая обращенных из всех вер в одну разнообразную религию, достаточно гибкую, чтобы каждому предложить что-то свое.
— Я поражаюсь, как тебе удалось обратить их всех, — сказала я.
— Это было не обращение, — возразил он, — это было объединение.
— А здесь ты, потому что…
— Лондэн говорил, что у него есть для меня видеопленка с «Доктором Кто», а я обожаю далексов.
— Мне лично больше нравятся сонтараны, — вставил Майлз.
— Чего еще ожидать от человека, считающего Джона Пертви лучшим Доктором! — фыркнул Джоффи.
Мы с Лондэном уставились на него, неуверенные, что нам следует сделать — согласиться, выдвинуть иную теорию или сделать что-то третье.
— Лучшим был Том Бейкер, — сказал Джоффи, нарушив неловкую паузу.
Майлз пробурчал что-то вроде «конформист», и Лондэн отправился наверх за пленкой.
— Дурында! — шепотом позвал меня Джоффи, когда Лондэн ушел.
— Да?
— Ты ему сказала?
— Нет, — шепнула я в ответ.
— Нельзя молчать, Четверг. Если ты не говоришь ему правду про Книгомирье и «Ковры Акме», это все равно что, не знаю, врать ему или типа того.
— Это ради его же блага, — прошипела я. — Это не как если бы я завела интрижку.
— А ты завела?
— Конечно нет!
— Все равно это ложь, дражайшая сестрица. Как бы тебе понравилось, солги он тебе о том, чем занимался дома весь день?
— Думаю, не понравилось бы. Оставь это мне, Джофф. Я справлюсь.
— Надеюсь. С днем рождения… и если ты не заметила, под капотом у твоего рабочего фургона горит камамбер.
— Чего-чего?
— Камамбер. Горит.
— Вот они, — сказал Лондэн, возвращаясь с пленкой. — «На память о Далексах». А куда Четверг ушла?
— Да просто выскочила за чем-то. Ну, нам пора! Обучать, убеждать и объединять — надеюсь, в таком порядке. Ха-ха-ха.
— Извините, — сказала я, входя в дом. — Мне показалось, что Пиквик корчит рожи соседскому коту. Вы же знаете, как они друг друга ненавидят.
— Но она же вон там! — удивился Лондэн, указывая на Пиквик, по-прежнему тщившуюся разглядеть в зеркале себя самое и бело-синий полосатый джемпер.
Я пожала плечами.
— Наверное, это был другой дронт.
— В округе есть еще один лысый дронт в сине-полосатом кардигане? А не кажется ли тебе, что пахнет горелым сыром?