— Она спросила, как вы все поживаете, но исключительно в ироническом ключе. Не думаю, чтобы ее это хоть в малейшей степени заботило — с точностью до наоборот.
— Она говорила что-нибудь еще?
Я обернулась и посмотрела на него. Он пристально глядел на меня с такой озабоченностью, что я погладила его по щеке.
— Милый, в чем дело? Она больше не может причинить нам вреда.
— Да, — вздохнул, — не может. Мне просто любопытно, не сказала ли она чего-нибудь… вообще. Даже если ты вспомнила это только потом.
Я нахмурилась. Лондэн знал о способностях Аорниды, потому что я ему рассказывала, но этот его специфический интерес казался почему-то неоправданным.
— Ага. Она сказала, что собирается вырваться на волю с помощью кого-то «с воли».
Он взял меня за руки и заглянул мне в глаза.
— Четверг, милая, обещай мне кое-что.
Я рассмеялась над его серьезностью, но осеклась, когда увидела, что он не шутит.
— «Два сердца бьются, как одно, все думы пополам».
— Хорошо. Кто это сказал?
— Майкрофт.
— А! Да, вот что: не выпускай Аорниду.
— Зачем мне это делать?
— Поверь мне, дорогая. Даже если ты забудешь собственное имя, помни это: не выпускай Аорниду.
— Малыш…
Но он прижал пальцы к моим губам, и я замолчала. Аорнида была последней в ряду моих забот. Без Путеводителя я была заперта По Ту Сторону.
Ужинали мы поздно. Даже Пятницу как будто поразили три пулевых отверстия в столе. Они были так близко друг к другу, что почти сливались в одно. Увидев это, он изрек:
— Хорошая кучность, мам.
— С огнестрельным оружием не шутят, молодой человек.
— В этом вся Четверг, — улыбнулся Лондэн. — Когда она стреляет по нашей мебели, то старается попортить ее как можно меньше.
Я оглядела их всех и рассмеялась. Это был эмоциональный отходняк, и на глазах у меня выступили слезы. Я положила себе еще салата и взглянула на Пятницу. Над ним по-прежнему висела вероятность замены на Пятницу, каким он мог бы стать. Беда в том, что я ничего не могла с этим поделать. От Хроностражи не скроешься нигде и никогда. Но другой Пятница сказал мне, что у меня еще сорок восемь часов до того, как они сделают попытку замены, а это не раньше середины послезавтрашнего утра.
— Пяткин, — спросила я, — ты больше не думал про Временн ую промышленность?
— Еще как думал, и ответ по-прежнему отрицательный.
Мы с Лондэном переглянулись.
— Вам никогда не казалось, — изрек Пятница с монотонной ленцой из-за завесы сальных волос, — будто ностальгия нынче уже не та, что раньше?
Я улыбнулась: вялые потуги на остроумие, по крайней мере, показывали, что он пытается быть умным, даже если большую часть дня спит.
— Да, — отозвалась я, — и воображаю мир, где не бывает гипотетических ситуаций.
— Я не шучу, — ответил он слегка обиженно.
— Извини! — воскликнула я. — Трудно определить, о чем ты думаешь, когда я не вижу твоего лица: с тем же успехом я могла беседовать с боком яка.
Пятница раздвинул волосы, и я увидела его глаза. Он очень походил на своего отца в том же возрасте. То есть я его, конечно, тогда не знала — по фотографиям.
— Ностальгия раньше появлялась лет через двадцать, — произнес он глубокомысленно, — но теперь интервал становится все короче и короче. В конце восьмидесятых люди прикалывались по семидесятым, а в середине девяностых полным ходом шло возрождение восьмидесятых. Сейчас две тысячи второй, а люди уже поговаривают о девяностых. Скоро ностальгия догонит настоящее и больше нам не понадобится.
— И это неплохо, если хотите знать мое мнение. Я избавилась от всего моего семидесятнического мусора, как только смогла, и никогда ни секунды об этом не жалела.
Со стороны Пиквик раздалось возмущенное «плок».
— За исключением присутствующих.
— На мой взгляд, семидесятые недооценены, — вступил Лондэн. — Признаю, мода была ужасающая, но лучшего десятилетия для ситкомов не было.
— А где Дженни?
— Я отнес ей ужин в комнату, — сказал Пятница. — Она сказала, что ей надо делать домашнее задание.
Неясная мысль заставила меня нахмуриться, но тут Лондэн хлопнул в ладоши и сказал:
— Ах да: слышали, что британская команда по бобслею была дисквалифицирована за использование запрещенной силы гравитации для улучшения результатов выступления?
— Нет!
— Очевидно, так. И выясняется, что незаконное использование гравитации для увеличения скорости свойственно большинству горных зимних видов спорта.
— А я-то гадала, как им удается так разгоняться, — задумчиво отозвалась я.
Гораздо позже в тот вечер, когда огни были погашены, я глядела на отблеск уличных фонарей на потолке и думала о Четверг-1–4 и о том, что я с ней сделаю, когда поймаю. Это было не очень-то приятно.
— Лонд, — шепнула я в темноту.
— Да?
— Когда мы… занимались любовью сегодня.
— Так что?
— Просто я подумала. Как бы ты оценил это… ну, по десятибалльной шкале?
— Честно?
— Честно.
— А ты на меня не обидишься?
— Обещаю.
Последовала пауза. Я затаила дыхание.
— Бывало и получше. Гораздо лучше. На самом деле, по-моему, ты была совершенно ужасна.
Я обняла его. Хоть одна хорошая новость за весь день.
Глава 28
Скромное обаяние Той Стороны
Истинное обаяние Той Стороны заключается в богатстве деталей и фактуре. В Книгомирье свинья, как правило, просто розовая и говорит «хрю». Из-за этого большинство вымышленных свиней одинакового телесного цвета, без каких бы то ни было жестких щетинок, бесчисленных струпьев и кожных потертостей, навоза и грязи, делающих свинью свиньей. И это касается не только свиньи. Морковка — просто оранжевая палочка. Иногда жить в Книгомирье — все равно что жить в Леголенде.
Запас глупости отодвинули на второе место беспорядки в Манчестере, устроенные воинствующим крылом нет-выборного движения. Толпа била окна, переворачивала машины, и по меньшей мере дюжина человек были арестованы. Страна руководствовалась концепцией выбора, и растущая часть граждан, считавших, что в условиях ограниченного выбора им жилось проще, сплотилась в так называемых нет-выборцев и потребовала права не иметь выбора. Премьер-министр Редмонд Почтаар осудил насилие, но пояснил, что предпочтение выбору перед «просто лучшими услугами» оказала как раз предыдущая администрация, и таким образом это само по себе являлось нет-выборным принципом для нынешнего правительства. Член парламента Альфредо Траффиконе быстро сориентировался и заявил, что каждый гражданин имеет неотчуждаемое право выбирать, хочет он иметь выбор или нет. Нет-выборцы предложили провести референдум, чтобы решить вопрос раз и навсегда, и у оппозиционной фракции выбора не было иного варианта, как только согласиться с этим. Еще больше настораживало, что воинствующее крыло, известное только как «НЕВАРИАНТ», выражало готовность пойти дальше и требовало, чтобы в бюллетенях для голосования стоял лишь один вариант — нет-выборный.
Было полдевятого, и девочки уже ушли в школу.
— Дженни опять не съела свой тост, — сказала я, ставя тарелку с нетронутым содержимым рядом с раковиной. — Эта девчонка вообще ничего не ест.
— Оставь под дверью у Пятницы, — посоветовал Лондэн. — Он может съесть его на обед, когда встанет — если встанет.
В дверь позвонили, и я выглянула в окно гостиной, гадая, кто это может быть, потом открыла и обнаружила… Пятницу. Другого Пятницу.
— Привет! — сказала я весело. — Зайдешь?
— Я немного спешу, — ответил он. — Просто хотел узнать, подумала ли ты о моем вчерашнем предложении насчет замены. Привет, пап!
Лондэн присоединился к нам в дверях.
— Привет, сынок.
— Это, — сказала я светским тоном, — Пятница, о котором я тебе говорила… тот, которого нам полагалось иметь.
— К вашим услугам, — вежливо сказал Пятница. — И твой ответ? Извини, что давлю на тебя, но путешествия во времени еще предстоит изобрести, и нам приходится очень тщательно взвешивать варианты.