Когда он видел Кармель, сердце разгоняло по вскипающей крови радость от осознания того, что в жизни еще есть то, что его удивляет и приводит в восторг, что впереди еще ждет его какая-то особенная радость, а жизнь — не однотонная, скучная, проходящая мимо.
Небрежно облокотившись о стойку, рядом с Кармель стоял Олжас. Поигрывая блестящим брелоком, он что-то с усмешечкой ей говорил. Кармель улыбалась и смотрела на него слишком заинтересованно, что омрачило солнечное настроение Рахата.
— Привет, — сказал он, стараясь выглядеть равнодушным. Олжас лениво оглянулся.
— А-а, работник полей, — сказал он.
— Привет, — сказала Кармель и улыбнулась. — Как нога?
— Почти не болит.
— И скоро снова в поля, — усмехнулся Олжас. — Подлатали — в бой.
Рахат пропустил его высказывание, сравнивая улыбку Кармель с теми, которыми она награждала Олжаса.
— Нравится у нас? — спросила Кармель.
— Нравится, — ответил Рахат. — Спокойно, чисто…
Олжас громко расхохотался.
— Чисто? — воскликнул он. — Ты не привык?
— Не дразни его, — сказал Кармель. — Он герой.
— Слышал, — отмахнулся Олжас. — Прямо Спаситель. Кому что — кто головой умеет думать, кто — в полях геройствовать. Масштабы действия, правда, несопоставимы.
Глаза его лениво и нагло смотрели сквозь Рахата.
— Я умею и то, и другое, — сказал с улыбкой Рахат. Кивнул Кармель и пошел в сторону лифтов. И хотя он внимательно следил за тем, чтобы лицо и фигура оставались расслабленными, внутри весь кипел.
«Бездарность! — ярился он. — Ты так и останешься ничтожной конторской крысой, середнячком, вечным клерком. Что ты сделал своей головой, которой так гордишься? Тебя бы в Амазонку, к местным людоедам, посмотреть, на что способна твоя голова, когда нужно решить, что делать с убитым чернокожими объектом исследований Бжезинского при жаре в пятьдесят градусов! Когда по пятам — суеверные дикари, когда рядом нет мини-бара с холодной колой и телефона, когда тело клиента облепили мухи и оно вот-вот начнет разлагаться. Смог бы спасти его мозг с шестидесятитрехпроцентной вероятностью восстановления? Найти место, где его можно охладить до прибытия спасательной группы? Избежать отравленных стрел поклонников вуду? Тьфу, голова. Каким образом этот хвастливый трутень может нравиться Кармель? Чем вообще его голова пригождается здесь?»
Весь бурля, Рахат вышел из лифта и прошел в кабинет — свое временное пристанище. Когда он восстановится, сразу же вернется туда, где будет на своем месте. Где его старания ценят, — что видно по тому, как легко и быстро выдернули в Москву после случая с альпинистами, обеспечили лечение. Его доходы растут, скоро снова повысят, и тогда он поговорит с Олжасом. Главное, чтобы Кармель к тому времени не вышла за него замуж. Хотя его, Рахата, карьера взлетит раньше — в ней нет ни единого прокола, зато есть личный счет — 37:0, в его, разумеется, пользу. Тридцать семь крионированных «трудных» клиентов, и ни одного меньше чем с пятидесятипроцентной вероятностью восстановления личности. Ни одного запоротого клиента. Ни одного хотя бы слегка подпорченного! Даже семнадцатого тогда успели… Абсолютный рекорд компании. Вот голова!
Если продолжать в том же духе, выдадут дополнительную квоту. Какому-то Олжасу ее могут не выдать никогда. У Кармель нет и основной квоты, а значит, она не имеет права на бессрочную бесплатную заморозку. А ему нужны как минимум еще две дополнительные. И они будут. Тот случай с лавиной принес немалую пользу — его заметили по-настоящему, возможно, о нем и его личном счете знает даже главный! Может, когда-нибудь ему настолько повезет, что они встретятся где-нибудь на входе, ведь главный где-то здесь, на верхнем этаже…
Рахат стиснул кулаки. Он еще всем покажет!
Заходя в кабинет, взглянул в зеркало и заметил, что чересчур раскраснелся, глаза горят. Он налил в стакан холодной воды и залпом выпил. Задумчиво обвел взглядом свое рабочее место. Компания давала возможность отдохнуть и прийти в себя, делая вид, что не замечает его безделья. Она давала возможность притвориться, будто он работает, а сама притворялась, что не замечает его притворства. Рахат не мог не оценить ее благородства — могли прогнать в отпуск.
— Ну ладно, будем работать, — сказал он, запуская компьютер. Пока на него никто не обращал внимания, он решил заняться самообразованием. Это ведь тоже работа, и рано или поздно ее качество скажется на карьере. Сегодня, для разминки, просмотрит новые материалы о развитии крионики, поработает над вики-инструкцией, почитает, да и сам впишет некоторые свои наблюдения и советы. Затем можно поработать с кривой Сергеева-Левина — графиком будущих достижений медицины, где указаны все неизлечимые болезни и предполагаемые даты побед над ними.
А завтра приступит к изучению программы Карпова, о которой только слышал. До этого он не раз пользовался выводами различных футурологов, но, судя по отзывам, «К-прогноз» была лучшей и обладала семидесятичетырехпроцентным уровнем вероятности.
Вообще-то, впереди — море работы, зря он опасается пустого просиживания штанов.
«Нужно работать, — прилежно думал Рахат, позабыв о неприятной беседе внизу, — и получать за это тройные дополнительные квоты, повышения, руководство над спасательными отрядами, а затем — над руководителями отрядов и подразделений. Или даже, вообще, должность самого главного спасателя. Нужно улучшать знания, повышать навык, нарабатывать опыт, увеличивать личный счет…»
Неделя выдалась не самая плохая. Во-первых, он каждый день (и не по одному разу!) видел Кармель, каждый раз заговаривая о каком-нибудь пустяке или просто улыбаясь, если видел, что занята. Немного досаждал назойливый Олжас — судя по всему, у него гораздо больше времени, чем у Рахата, и он проводил его возле ресепшена. Во-вторых, если не кривить душой, ему нравилось приходить в первый свой (пусть и временный) просторный и светлый кабинет, с удобными мягкими креслами и мощными бесшумными компьютерами. В кабинет, где в любую секунду можно выпить воды со льдом из высокого прозрачного и чистого стакана или даже свежевыдавленного сока, где на столе лежит пульт от управления кондиционером, которым можно заказать любую температуру (не то что тогда, на Амазонке). Где в шкафчике стоят сорта вкуснейшего кофе, который так приятно пить из крохотной чашечки, просматривая графики-прогнозы, читая, что ждет человечество в будущем, изучая и проводя сравнительный анализ графиков вероятности, накладывая их на векторные графики и сличая с функцией предопределенных сфер.
А можно встать и пойти перекусить или взглянуть на Кармель, или просто выйти на улицу и прогуляться туда-сюда. И не нужно никуда спешить.
— Тебе, вижу, нравится, — подколол его Олжас, когда они столкнулись в очередной раз возле стойки Кармель. — Но, увы, скоро снова в поля. Как я тебе не завидую…
— Конечно. Ты бы не выдержал, — спокойно парировал Рахат. — Слишком слабый.
— Ты так говоришь, будто это что-то плохое, — скривился в ответ Олжас. — У меня другие поводы для гордости. Сперва добейся! А тебя мне искренне жаль.
— А чего ты добился? Какие у тебя поводы? — спросил Рахат.
Кармель с улыбкой слушала их пикировку.
— Уж, конечно, не такие, как у тебя.
— У тебя их вообще нет, — спокойно сказал Рахат и хотел уже отойти, как подскочил Виниченко.
— Ты нужен, — сказал он, указывая на Рахата пальцем.
— Что делать? — спросил Рахат.
— У нас чепэ. Идем.
Он быстро двинулся к лифтам. Рахат за ним, чувствуя, как спину жгут взгляды — один — удивленно-обрадованный — Кармель, второй — неприязненно-завистливый — Олжаса.
«Интересно, что за чепэ?» — думал Рахат, едва поспевая за длинноногим Виниченко.
Двери одного из лифтов приглашающе разошлись, едва они подбежали.
— Клиент у нас, — отдуваясь, сказал Виниченко, вдавливая кнопку этажа, который на целых двадцать четыре выше его, Рахата. — Непростой клиент. Понадобятся твои советы.