Выходим из магазина столь же быстрой деловитой походкой, какой заходили внутрь. Толстый мент смотрит на нас выжидательно, словно голодный пес, которому вот-вот кинут жирный кусок.
- Тело террориста там, - сообщаю ему официальным тоном. - Подсуетись, организуй помощь людям, доложись как следует и получишь награду от своих.
Мне не нужна благодарность, добрые советы раздаю совершенно бесплатно, все равно ими мало кто пользуется. Ставлю десять против одного, что этот мент не сможет подсуетиться. Продвижение в чине он добудет другим, более привычным способом.
- Задание выполнено, - докладываю шефу, сев в машину. - Но это был не наш клиент.
- Наш, точно наш, - следует ворчливый ответ. - Возвращайся и больше не маши рукой в камеру, не тетушку на вокзале провожаешь. А если чувствуешь в себе артистичность, то могу устроить по блату в Ленком. Будешь осветителем.
Ненавижу, когда ЖЗ начинает юморить. Это означает, что дела идут из рук вон плохо.
Когда мы с Черномором входим в офис, то обнаруживаем, что все уже собрались. Наша команда сидит на стульях в кабинете шефа. Предполагаю, что они видели мое выступление в магазине, потому что на широком экране отображаются попеременно различные виды городских зданий, изнутри и снаружи.
Как только мы усаживаемся, ЖЗ выключает экран и буравит нас своими маленькими глазками.
- Покажите мне мечи, - внезапно говорит он. - Это ко всем относится.
Приказ странный, но выполнимый. Я извлекаю свой 'кладенец' из-за спины и с любопытством смотрю на Мишу, который довольно ловко выхватывает меч из рукава. Его меч почти лишен гарда, но в мою голову закрадываются сомнения в том, что хранить оружие в рукаве - хорошая идея. Миша ведь не сможет легко стрелять с двух рук. Потеря подвижности - прямой путь к дальнейшей потери подвижности. Ее еще называют трупным окоченением.
- А твой меч где? - интересуется шеф, взирая рыбьим взглядом на Стаса.
Наш админ разводит руками.
- Рано ведь еще, Виссарион Григорьевич. Никто из Претендентов не смог бы достичь опасного уровня за такое короткое время.
ЖЗ начинает закипать. Это видно по тому, как его толстые сазаньи губы подворачиваются, становятся менее толстыми и превращаются в губы быстрой и резкой щуки.
- Сутки гауптвахты после инструктажа! - выносится приговор.
Однако шеф не шутит. Не каждый начальник готов лишиться в ответственный момент проверенного человека на двадцать четыре часа. ЖЗ зол, очень зол.
- Вот компас, - вещает он, вытаскивая из ящика стола огромный золотистый прибор, который раньше ставили на парусниках. - Смотрите!
Мы почтительно подходим к шефу. Стрелка не дергается, не дрожит, показывая на знак N (север) с уверенностью гуся, летящего в тундру.
Я дотрагиваюсь до прибора и слегка разворачиваю его:
- Кажется, север должен быть там.
Стрелка теперь показывает на северо-восток. Гусь не долетит до тундры, он заблудится и утонет в океане.
- Там, - соглашается шеф. - Сейчас компас путает север и восток, а полчаса назад путал север и запад.
- Испорчен? - предполагаю я.
- Нет. В полусотне километров от Москвы он будет работать верно. Но только сегодня. Завтра будет работать правильно в сотне километров, а послезавтра...
Шеф делает многозначительный знак рукой, словно рисуя в воздухе глобус взмахом серого рукава. Мы возвращаемся на места, с нетерпением ожидая разъяснений.
- Перечислим основные вехи, - ЖЗ явно спешит выговориться. Он поправляет черный галстук в мелкий белый горошек и начинает лекцию со скоростью доисторического основательного пулемета. - Влад за нашей спиной подготовил ритуал воскрешения. У него на это ушло полгода, но ничего не получилось бы, если бы не высокая Вероятность аномалии. Вероятность возросла около двадцати лет назад и с тех пор не уменьшалась. Причины неизвестны. Воскрешение Влада активировало гримуар, который начал вербовку Претендентов. Количество Претендентов неизвестно. Они начали наращивать силы, проходя то, что гримуар называет Первым Домом, и пытаясь доломать законы мира. Архивы утверждают, что на все это требуются недели, а то и месяцы... Месяцы вялотекущей борьбы! Но посмотрите туда!
Палец шефа указывает на окно.
Мы оборачиваемся. Небо, синее, как постиранная в синьке белая простыня, находится вне подозрений. Одинокое облако своей формой напоминает то ли свинью, то ли портрет какого-то вождя (что по сути одно и то же).
- Уже началось, - провозглашает шеф. - Ко мне поступают отчеты от разных НИИ. Все уже трещит по швам. И эпицентр здесь!
Мой взгляд выражает шефу горячее сочувствие в том, что эпицентр находится ровно под его задницей. По крайней мере, туда сейчас показывает рука начальства.
- Какой вывод из всего этого следует? - вопрошает нас старик.
Мы молчим. Вопрос шефа напоминает мне старую загадку: 'Стоит дом, в нем три этажа и восемнадцать окон. А теперь скажите, в каком году у швейцара умерла бабушка?' Загадка настолько стара, но на нее уже никто не знает ответа.
ЖЗ вздыхает и прямо на глазах разочаровывается в наших умственных способностях.
- Я думаю, что у Первого Дома появился фаворит, любимчик, - просвещает шеф, заботливо приглаживая пальцами левую бровь (она растрепалась и уже давно требует основательного ухода в виде расчески, фена и плойки). - Первый Дом, эта мерзость, убежден, что любимчик доберется до финиша в любом случае. А если так, то зачем ждать? Можно вмешаться самому и начать раскачивать лодку, чтобы облегчить жизнь фавориту и затруднить всем нам!
ЖЗ говорит о Первом Доме как о старом и верном враге. Но я-то знаю, что это не так. Первый Дом - лишь кирпичик, но кирпичик, находящийся в самом основании постройки. Основание сохранится, а постройка будет переделана. Если, конечно, мы проиграем.
- Вы поняли, что я сказал? - шеф смотрит на нас, как профессор на лабораторных мышей. - Если я прав и любимчик действительно есть, то он опасен. Архиопасен! Пусть он еще не прошел все этажи Первого Дома, но это не делает его менее опасным.
Я пожимаю плечами. Конечно, если любимчик есть, то это - Влад. Кто же еще?
Можно подумать, что шеф слышит мои мысли.
- Считаю, что это - Влад, - заявляет ЖЗ. - Он силен, бывший Хранитель, проскочит все испытания, не снижая скорости, но...
Это 'но' мне не нравится. Так говорят залегшие под плотным пулеметным огнем солдаты: 'мы, конечно, можем пойти в атаку, но...'.
- Но это слишком очевидно, - заканчивает шеф. - Мы знаем Влада, знаем его недостатки, у нас есть реальный шанс справиться с ним. Будет гораздо хуже, если любимчик - темная лошадка. Поэтому при общении с любым Претендентом нужно быть очень осторожным.
В подтверждение своих слов шеф достает из ящика толстую папку и кладет ее на стол. Ветхая белая тесьма развязывается и мое острое зрение отчетливо видит надпись на арамейском. Перед нами манускрипт! Пришло время для 'Панихиды'?
Инструктаж заканчивается ближе к вечеру. Я полон впечатлений, как шестилетний ребенок, которого сбил клоун на велосипеде.
Наши дела слегка пошли в гору. Подкрепление сумело подстрелить одного из Претендентов прямо на улице и почти достало второго, точнее, вторую на входе в метро. Девица оказалась резвой и умчалась со скоростью лани, но успела засветиться.
Я беру с собой не только Черномора, но и Мишу. Может быть еще не поздно нанести визит тому типу, о котором рассказал Влад?
[На выходе из кабинета шефа сталкиваюсь со странным типом. Он толст, как раздавленная поездом монета, одет в серый строгий костюм и улыбается мне так, словно я - отец-донор его ребенка.
- Андрей, много наслышан о вас, - говорит незнакомец тихим голосом, топорща узкие желтоватые усики. - Виссарион Григорьевич считает вас лучшим из лучших. Я-то понимаю много в работе Хранителей. Сам когда-то был в вашей среде, пока не уволился.