- Ты что тут делаешь?! - процедил мой 'жених', изо всех сил сдерживая гнев. - Что это такое?!
Атлет с недоумением обернулся, взглянул на мотоцикл и пояснил:
- Это - Кавасаки зи-икс-десять-эр. У него двенадцать динамиков. Электрогитара тоже подключается.
О последнем он мог и не говорить. Это и так было понятно. А насчет динамиков - полезная информация, объясняющая неимоверный грохот. Интересно, зачем сделали такой мотоцикл? Чтобы какой-то лихач пытался ехать на нем, играя на электрогитаре?
- Как ты нас нашел? - я поспешила задать логичный вопрос, опасаясь, что Виталий Петрович отберет гитару и ударит ей по голове моего нового поклонника. Мне ведь всегда нравились хорошие инструменты. Зачем их портить?
- Сел на мотоцикл и поехал за вами на некотором удалении, - радостно ответил мне Роман.
- Выследил, значит? - нехорошо прищурился Виталий Петрович.
- Выследил, - согласился атлет. - А ты правда ее жених? Или обманул меня, чтобы я отстал?
- Убирайся!
- Но, папаша, дай мне хотя бы закончить композицию.
- Убирайся, я сказал! - взревел Виталий Петрович.
- Нет!
- Нет?! Ах ты...!
- Я ведь написал эту музыку для нее! - это было последнее, что успел воскликнуть атлет перед тем, как повалился на землю. Толстый рыцарь все же совершил то, чего я опасалась - выхватил гитару и ударил ею прямо в лоб музыканта.
- Зачем ты это сделал? Зачем?! - я была возмущена. Все произошло так быстро, что мне не удалось остановить Виталия Петровича. А ведь очень хотелось. Просто подумайте - на земле передо мной лежит человек, который только что сыграл музыку, написанную для меня! Мне еще никто не писал музыки. Конечно, жаль, что она получилась не очень хорошей, но на первый раз я решила быть нетребовательной. Не всем же быть Моцартами? Кому-то надо и тренером по легкой атлетике работать.
- Ну, не рассчитал слегка... должно быть я сильнее стал... Анечка, он же привлекает к нам внимание! - Виталий Петрович выложил, как ему казалось, неотразимый аргумент. - Все равно это нужно было прекратить как можно скорее, пока соседи не сбежались.
- А тела бездыханных гитаристов на лужайке внимания не привлекают? - скептически спросила я, радуясь, что атлет жив и даже шевелится. - Тащи его теперь в дом!
- Что?
- Тащи, я сказала! - мне еще не приходилось так разговаривать с Виталием Петровичем, но ситуация не оставляла выхода. Не самой же его тащить?
Мой 'жених' подчинился. Со вздохом он взял длинноволосого музыканта за ноги и даже сделал первый шаг.
- Стой! - приглушенным голосом скомандовала я. - Ты что?! Его голова по траве волочится!
- Так мягко же, - возразил Виталий Петрович с невинным видом.
Я досчитала до трех, чтобы успокоиться. Похоже, что толстый рыцарь сильно невзлюбил моего нового поклонника.
- Пожалуйста, возьми за плечи, - я демонстративно подняла гитару, чтобы показать, что тоже тружусь.
Виталий Петрович с еще более тяжелым вздохом подхватил музыканта за плечи и потащил в дом. Я решила, что если длинноволосому не станет лучше, то отвезем его в больницу. И плевать на конспирацию!
Однако стоило поместить Романа на диван и приложить мороженую курицу к огромной шишке на лбу, как он открыл глаза.
- Где я? - спросил атлет слабым голосом. - Что со мной?
Я сидела рядом, мягко придерживая его голову.
- Ты у меня в гостях, успокойся, - мой голос был даже ласков. - Все в порядке.
- Ох... Это ты?
- Я. Ты как себя чувствуешь?
- Н-не знаю... все кружится. Это твоя рука у меня на лбу? Как приятно! Какая прохладная!
- Это курица.
- Что?
- Курица, говорю.
Лицо атлета вмиг стало печальным. На нем явственно читались сомнения в собственном психическом здоровье. Роман снова закрыл глаза.
- На твоем лбу курица из морозилки, чтобы шишка спала, - поспешила пояснить я, чтобы мой гость не отчаивался.
- Да что ты с ним возишься? - вспылил Виталий Петрович, вскакивая с кресла. - Он уже здоров! Симулянт! Пусть встает и уматывает!
Судя по покрасневшим щекам толстого рыцаря и пылающему взору, он явно ревновал.
- У него, наверное, сотрясение мозга, - ответила я. - А при этом нужно лежать. Пусть лежит! Я с ним посижу.
- Я сам с ним посижу, - прошипел Виталий Петрович сквозь зубы. - Сделаю все в лучшем виде! Только ты к нему не прикасайся. Зачем гладишь его волосы?!
- Ну, они длинные, красивые, - сказала я. - К тому же он написал для меня музыку.
- Какую музыку? - злобно прищурился толстый рыцарь. - Эту какофонию?
- Это была сюита, - тихо прошептал атлет.
- Ху..., - Виталий Петрович осекся. - Я тоже такую могу написать!
- Пиши, - предложила я, глядя в глаза моего поклонника. - Я это оценю.
Толстый рыцарь тихо выругался и в припадке бешенства выскочил за дверь. Мне еще не приходилось видеть его в таком состоянии. Надо же, как меняет мужчин присутствие другого мужчины!
- Тебе лучше? - я участливо наклонилась к музыканту. - Голова перестала кружиться?
- Лучше, спасибо, - его губы едва двигались, но темно-зеленые глаза распахнулись и уставились на меня. - Так хорошо лежать... когда ты рядом.
- Я побуду еще тут, не волнуйся, - его волосы были действительно очень хороши на ощупь.
- Мне можно остаться с тобой? - он попытался приподняться, но, сжав зубы, тут же рухнул обратно.
- Оставайся, - сказала я. Хотела еще добавить 'пока не сможешь идти', но не успела. Резкий удар пронзил мою грудь, словно кто-то воткнул в меня длинную и холодную рапиру. Роман тоже вздрогнул, его зрачки сузились, словно увидели что-то ужасное. Но ничего ужасного в комнате не было... кроме меня, конечно. Наверное, мне не стоило гладить его голову в этот момент. А может быть не стоило с ним сидеть и даже знакомиться. Ведь между нами протянулась нить! Волею случая я обрела еще одного слугу... или рыцаря? Ирония судьбы: мой ковен разрастался даже помимо моего желания.
Роман остался с нами, хотя я слегка опасалась за его здоровье и даже жизнь. Виталий Петрович так на него смотрел, что, казалось, стоит мне отвернуться, как толстый рыцарь постарается задушить музыканта, а потом заявить, что тот просто умер от вчерашнего удара по голове. Я, как всякая девушка, мечтала о соперничестве между мужчинами за свою персону, но никогда не думала, что это окажется столь обременительным.
Роман понимал, что ему угрожает опасность, но покидать дом не желал. Он оказался храбрецом, этот атлет. Свои новые способности принял стоически и даже поверил объяснениям. Хотя что ему оставалось делать? Он стал связанным со мной, со всеми нами. Я могла бы его отпустить, но Роман сам воспротивился этому, а Виталий Петрович просто сказал: 'Конечно, отпусти его, Анечка. Я провожу его до дома... прослежу, чтобы все было в порядке. Буду для него как врач. Стану к нему относиться, как добрый доктор Айболит'. Я подумала, что Виталий Петрович точно решил прикончить нежелательного свидетеля и оставила все как есть. Пусть у меня будут двое. В конце концов есть же многодетные матери, которые справляются со своими сорванцами? Справлюсь и я. Мои заблуждения можно было извинить только молодостью.
Мы поставили мотоцикл в гараж. Все-таки красивая машина. Может быть потом как-нибудь прокачусь на ней с Романом. Я неосторожно высказала вслух это пожелание и Виталий Петрович недобро зыркнул в сторону нашего музыканта.
Зато Роман оказался на высоте. Несмотря на то, что он плохо себя чувствовал, пытался быть полезным. Предлагал свою помощь, порывался убрать в зале и даже хотел вытереть пыль со шкафов. Но для этого ему нужно было встать на шаткую табуретку и, чтобы не упасть, попросил меня подержать его за ноги.
Виталий Петрович сказал, что охотно поможет в деле вытирания пыли и подержит Романа, сколько нужно. Атлет тут же заявил, что справится сам и, действительно, очень ловко вытер пыль под бдительным взглядом Виталия Петровича, который периодически осведомлялся, не начал ли Роман падать и не нужно ли его ловить. А то он, Виталий Петрович, готов это сделать в любую минуту.