Мне удалось вырваться. Я вывалилась из Первого Дома снова где-то на улице. Мои кроссовки расползлись по швам и превратились в мягкую массу. А вот тело не пострадало. Уже потом я узнала, что Первый Дом убивает, но не калечит. Если сумел выйти живым, то молодец - твои раны исцелятся, чтобы ты мог со всеми вновь обретенными силами противостоять Хранителям и другим 'демонам'. Игра действительно велась по правилам.
Домой я возвращалась как во сне. Меня била дрожь даже во время бега. Эта ночь, казалось, никогда не закончится... впрочем, мое упрямство было всему виной. Я вошла в квартиру и, неспособная даже на разговоры с Книгой, приняла душ и упала на кровать.
Утром почувствовала себя чуть лучше, но на седьмой этаж не рвалась. Меня просто передергивало от мыслей о Первом Доме. Когда-то я читала, что если животное запустить в клетку и там ударить током, то потом животное будет отбиваться, кусаться, царапаться, но в ту клетку больше не пойдет. Вот так и я. Это какими же силами нужно обладать, чтобы идти добровольно в Первый Дом? В тот момент никаких сил у меня не было.
- Все в порядке, - говорил мудрый старик. - Большинство людей, которые проходили этот этаж, чувствовали себя точно так же. Принцепс должен быть нечувствителен к боли - восьмой этаж дает это.
- Большинство? - удивилась я.
- Да. Некоторым удавалось выйти через другую дверь или даже пройти по лестнице. Как правило, они были уже достаточно могущественны, чтобы справиться с обитателями Первого Дома.
Информационная щедрость старикана быстро истощилась. Плюнув на все, я начала собираться на работу.
- Тебе еще рано ходить по улицам, - заметил неугомонный старик. - Ты не готова. Мало ли что.
- Я не собираюсь там расхаживать, - последовал мой самонадеянный ответ. - Зайду на работу, заберу зарплату и возьму отпуск. Насчет отпуска я могла бы просто позвонить, но деньги сюда никто не пришлет.
Хозяин предпочитал выдавать деньги в конвертах. Насколько я поняла, он сильно экономил, не платя налоги с фонда заработной платы. Так поступали многие.
Прохлада утра слегка успокоила меня. Дрожь исчезла еще вчера, а тревога даже после сна полностью владела мной.
Я ехала на метро и, несмотря на все заботы, заметила любопытную вещь. Конечно, такое бывало и раньше, но совсем в других масштабах. Дело в том, что в то утро многие мужчины смотрели на меня. Знаете, тут даже будет уместнее вульгарное слово 'пялились'. Я сначала подумала, что с моей одеждой (прекрасным синим сарафаном) или с лицом что-то не так, но потом сообразила, что тогда бы смотрели и женщины. А потом загадка получила объяснение - со мной начали знакомиться.
- Девушка, вам помочь донести сумку? - спросил один из парней, верзила в черной футболке с надписью 'Улыбнись, если хочешь... меня'. Он-то как раз изо всех сил улыбался, опираясь на поручень.
Я взглянула на свою миниатюрную сумочку, а потом перевела взгляд на верзилу. Мне он не очень-то понравился. Вместо того, чтобы вникать в его разглагольствования, стала подслушивать разговор, который вели две старушки, сидящие рядышком.
- А на Триумфальной машина-то под асфальт провалилась, - говорила сухонькая бабушка с красной сумкой Nike.
- Да ты что! - восклицала дородная тетка в цветастом платке. - Трубы наверное землю размыли?
- Наверное трубы, - подтверждает первая. - Пар так и пошел вверх! Все в белом дыму!
До выхода из метро ко мне пристали еще трое. Абсолютный рекорд! Я пребывала в легкой растерянности от такого внимания, не знала, что и думать. С чего это вдруг? И почему именно сейчас?
Ловя на себе мужские взгляды, кое-как добралась до работы. Прошла через стальную дверь черного хода, миновала захламленную подсобку и столкнулась нос к носу с Виталием Петровичем. Тот, одетый в серую мятую куртку, рассматривал накладные, стоя у коричневого массивного стола, на котором обычно лежит товар до выноса на прилавки. Надо отдать хозяину должное - он старался заниматься делами сам и вникал во все мелочи, не доверяя ни бухгалтеру, ни бригадирам. Таких, как Виталий Петрович, трудно обмануть, они сами кого угодно обманут.
Когда я приблизилась, хозяин оторвал глаза от накладных и посмотрел на меня. Никогда еще не видела такой быстрой смены выражения а-ля 'вот пришла симпатичная подчиненная, которая еще почему-то не прыгает в койку, но не беда, вопрос времени' на выражение восхищения.
- Здравствуйте, Виталий Петрович, - сказала я, не переставая удивляться.
- Ан... Анечка, здравствуй - хозяин впервые запнулся на моей памяти. - Ты сегодня замечательно выглядишь!
- Спасибо. Я пришла за зарплатой и мне нужен отпуск. Вы обещали еще два месяца назад, но больше терпеть не могу. Мне нужно срочно уехать, - я не верила, что получу отпуск без борьбы, но была внутренне готова даже к тому, чтобы тут же увольняться. К чему мне работа, если такое происходит? Но, с другой стороны, если Книгу придется сжечь, то я снова стану прежней... глупо сжигать и мосты.
Однако хозяин, казалось, пропустил мои слова мимо ушей. Он пожирал меня глазами с таким видом, словно я - первая женщина, которая ему встретилась после десятилетия отшельничества.
- Анечка, у тебя новое платье... оно так идет к твоим глазам!
- Спасибо, Виталий Петрович. Но как насчет отпуска?
- Анечка, отпуск... конечно, отпуск. Я ведь тоже собираюсь взять несколько выходных.. устал от всего этого. Не хочешь съездить со мной в Египет?
- Нет. Мне просто нужны зарплата за месяц и отпуск, - никакие поездки не входили в мои планы. - Отпускные бы тоже не помешали.
Виталий Петрович смотрел на меня серыми масляными глазками и был в тот момент похож на толстого кота, гипнотизирующего сметану, стоящую на столе.
- Анечка, у тебя такая красивая рука, - он схватил мою левую руку своими мясистыми пальцами. - Ты самая красивая из всех женщин, что я видел! Да с твоей внешностью тебе можно на подиум какого-нибудь модельного агентства. Я могу помочь! Хочешь? Сделаю все, что в моих силах!
- Если вы не отпустите руку, я закричу. Громко, - конечно, хозяин и раньше пытался приставать, но никто и никогда не слышал в его голосе просительных нот.
- А поехали во Францию? - Виталий Петрович поднес мою руку к своим толстым губам и начал покрывать поцелуями. - Ну его, этот Египет. Во Францию на этой же неделе!
Я вырвалась с большим трудом.
- Виталий Петрович! Мне не нужна Франция! Мне нужен отпуск!
- Анечка....
- Если вы не дадите мне отпуск, то я уволюсь.
Только теперь до него начал доходить смысл моих фраз.
- Как уволишься? И что, я больше тебя не увижу?
- Зависит от вас, - признаться, мне и в голову не приходило, что мой уход произведет на него такое впечатление. Могло быть только одно объяснение - он меня уже давно любил и только сейчас решил проявить свои чувства. Такое бывает, конечно, но... чтобы с Виталием Петровичем... меня одолевали сомнения.
- Анечка, если тебе так нужно, то ладно. Жду тебя через неделю.
- Через месяц, - на неделю я бы не согласилась, даже если бы не видела такой заинтересованности во мне.
- Через две недели!
- Через месяц, - нельзя показывать девушке заинтересованность, иначе она сядет на голову и станет несговорчивой, что я и продемонстрировала. - И отпускные вперед.